– Ясно. – Олег чихнул. – Правду сказали. Но мне плевать, если честно. Этих подонков бояться как-то… Неправильно.

– А еще они упомянули о ком-то, кто дал им на нас наводку. Вот кто мог знать, что я поеду с тобой? Не знаешь? И я по твоей милости не знаю. А надо бы. Не дает мне покоя этот некто.

Олег отвез Францева, который весь остаток дороги провел в дреме, домой, дождался, пока зажгутся его окна, докурил сигарету и достал телефон.

– Значит, босса они боятся. Логично. Но если нет босса, то нет и страха. Да и мне так будет спокойнее, за реку переживать не надо, – бормотал он, нажимая кнопки. – Алло, Дэн? Привет. Узнал? Да это мобилка так голос меняет. Слушай, ты дома? Я заскочу? Зачем, зачем… Надо. Дело у меня. Какое? По твоему профилю. Надо одну из твоих подружек кое к кому в гости отправить с дружеским визитом. Что значит «офигел»? Я часто тебя о чем-то прошу?

Но если для Олега все было просто и понятно, то Францев два последующих дня постоянно в мыслях возвращался к произошедшему, не давала ему покоя оговорка бандита. Вот только как следует поразмыслить некогда было, очень уж беспокойные дни выдались – то одно, то другое. А под конец пришлось еще василиска, которого за каким-то лешим контрабандой ввезли в Москву, усмирять. Против всех легенд эта тварь никого в камень своим взором не обращала, но зато голосину имела ого-го какую, почище знаменитых иерихонских труб, ее услышишь – не забудешь. Если не оглохнешь.

Возможно, именно поэтому Аркадий Николаевич и не расслышал щелчки предохранителей, раздавшиеся тогда, когда он вошел в двор-колодец старого дома, в котором проживал. Да еще пуст был двор, сидели жильцы по домам, по причине наконец-то нагрянувшей скверной дождливой погоды, некому было крикнуть ему «берегись». Собачники – и те отсутствовали.

В самый последний момент, правда, отточенный годами инстинкт оперативника дал о себе знать, и начальник отдела 15-К успел развернуться к тому, кто уже наставил на него пистолет, вот только изменить это ничего не могло. Разве только то, что первая пуля ударила его не под лопатку, а в плечо. Под лопатку попала вторая пуля, выпущенная другим человеком, и толкнула его вперед, а третья пробила шею.

Три пистолета грохотали в унисон, дырявя бездыханное тело Францева, к тому времени лежащее на земле, и замолкли лишь тогда, когда опустели магазины.

– Сдох, – подытожил первый стрелок и почесал шрам на стене. – Теперь осталось только второго завалить, и дело в шляпе. После отсидимся дня три за городом, а там Ржавому доложимся, мол, за Монаха отомстили.

– А он не в курсе? – блеснул золотыми зубами молодой бандит, перезаряжая пистолет. – Ты не сказал?

– Тот старый хрыч, что нам на этого мента наводку дал, велел пока помолчать, – отозвался его старший товарищ. – Он дядька непростой, такого лучше слушать. Сам Монах, царство ему небесное, его очень уважал. Ладно, валим, наверняка уже бабуська какая-нибудь ментов вызвала. Опять же, второй за городом живет, хоть и не сильно далеко, но пока доедем, совсем стемнеет.

– Только его не так быстро грохнем, – подал голос третий браток. – Сначала развлечемся. Очень он борзый, меня такие бесят. На куски его, падлу, резать стану.

– Как скажешь. – Человек со шрамом засунул пистолет за пояс. – Все, валим. Дедун не велел задерживаться, сказал, что это мент непростой, если мы над его телом попадемся, то до утра не доживем.

И братки покинули место преступления, даже не заметив, что в арке проходного двора стоит человек и внимательно за ними наблюдает. Причем это был не случайный зритель или прохожий, не желающий неприятностей, а потому решивший тихонько переждать события в укромном уголке, нет. Это был тот самый «старый хрыч», которого упоминал главарь бандитского троицы. Более того – это был человек, спланировавший все произошедшее. Что-то в этом плане прошло именно так, как задумывалось, где-то пришлось импровизировать, но в результате все получилось, как должно. Осталось только сыграть последние аккорды, но с этим сложностей не предполагалось.

А пока он стоял и смотрел на тело человека, лежащего на земле ничком, думая о чем-то своем.

Ну доля правды в словах братка имелась, молодым этого мужчину назвать было никак нельзя. Но хрычом? Да нет, это неправда. Хрыч – он сгорбленный, беззубый, неряшливый, воняющий потом, с волосатыми ушами. Этот же человек имел благородную седину, был гладко выбрит, благоухал хорошим парфюмом и вполне пристойно одет.

Впрочем, юная официантка небольшого ресторанчика французской кухни, находящегося прямо через дорогу от того двора, в котором встретил свой последний час Францев, все же усомнилась в кредитоспособности пожаловавшего к ним немолодого посетителя.

– Дедушка, у нас дорого, – чуть покраснев, шепнула она ему. – Очень.

– Надеюсь, что качество блюд соответствует ценам? – улыбнулся тот, после достал из кармана пиджака, скрывавшегося под снятым чуть ранее плащом, массивный золотой брегет, щелкнул крышкой и глянул на циферблат. – Да и нет у меня желания искать другое заведение. Я, знаете ли, привык ужинать рано, причем всегда в одно и то же время. К тому же на улице дождь, а вы, юная леди, невероятно милы, потому подайте-ка мне меню.

Содержимое предоставленной папки в солидном кожаном переплете пожилой господин изучал вдумчиво и долго, время от времени поглядывая в огромное, во всю стену, окно. В Москву как раз возвратилась эта давняя, еще нэпманских времен, ресторанная мода.

Когда во двор въехали одна за другой две милицейские машины, он наконец-то сделал заказ. А когда в него же буквально влетела раздолбанная «четверка», в которой сидели трое мужчин с встревоженными лицами, ему как раз принесли закуску.

– Не спешили, – укоризненно произнес пожилой господин, берясь за вилку и нож. – Все же начальника убили, шутка ли! Нет, мельчают сыскные дьяки, мельчают.

Но зато после события пошли побыстрее. Гость ресторана только-только погрузил ложку в тарелку с ароматным парующим супом, рецепт которого якобы изобрели по приказу короля Карла Пятого, а тело Францева уже повезли в морг, причем следом за труповозкой отбыла и милиция. А еще через какое-то время, когда ростбиф с гарниром из цветной капусты и каперсов почти весь был съеден, плащ посетителя издал протяжную трель, заставив юную официантку с дополнительным уважением глянуть на старичка. Можно даже сказать, где-то оценивающе. Нельзя сказать, что мобильные телефоны являлись такой уж редкостью, но те, которые работают, встречались в соотношении один к трем. В смысле – только один горожанин из трех владел реально работающей трубкой, а не отключенной за неуплату. По крайней мере из институтских одногруппников официантки только один мог похвастаться тем, что его телефон на самом деле является таковым, а не понтовым куском пластмассы с кнопками. А тут – на тебе, вроде бы дедуля, а у него часы золотые, мобилка… Кстати, никакой он и не дедуля, а пожилой мужчина. Да нет, даже не так. Он – в годах. Да-да, в годах и весьма импозантный. Можно сказать – интересный.

И ведь наверняка с хорошей квартирой…