В парижский банк лично для Рерихов была доставлена посылка, в которой и находилась священная реликвия — волшебный камень, отождествляемый с Граалем. Вот одна из сложенных о нем легенд:

«…сказ идет о знаменитом черном камне… в незапамятные времена из других миров упал чудесный камень — Чинтамани индусов или Норбу Ринпоче тибетцев и монголов. И с тех пор часть этого камня блуждает по земле, возвещая новую эру и великие мировые события… некий Владыка владел этим камнем и… темные силы пытались похитить сокровище… Камень этот черен, необуздан и пахуч, и зовется Началом Мира. И он шевелится, как одухотворенный. Так завещал Парацельс… Камень изгнанник, странствующий камень мейстерзингера… камень проявляется и… указывает мировые события. Когда камень горяч, когда камень дрожит, когда камень трещит, когда камень изменяет свой вес и цвет, — этими явлениями камень предсказывает владельцу будущее и дает ему возможность знать врагов и опасности или счастливые события… это камень на Башне Ригден-Джапо, чьи лучи проникают все океаны и горы на благо людей… Черный камень скитается по земле. Знаем, что китайский император и Тамерлан владели камнем. Знающие люди говорят, что великий Соломон и Акбар владели сокровищем, давшим им чудесные силы. Сокровище мира — так называется камень»[242].

На деревянном ящике со священным камнем было написано аккуратным почерком:

Сам камень лежал в старинной кованой и обтянутой кожей шкатулке.

6 октября 1923 года Рерихи сообщили в Америку: «Сегодня в 11 часов утра получен обещанный великий дар. Огромная радость. Рерихи»[243].

Зинаида Лихтман после получения телеграммы написала: «Значит, получен великий дар. Мы все бесконечно счастливы. Как это случилось, не знаем, но надеемся получить подробности. В школе между всеми полная гармония и великая радость по поводу события»[244].

Утром того же дня все руководители рериховских учреждений в Нью-Йорке знали о получении реликвии. Среди посвященных был и Г. Д. Гребенщиков.

По поручению Николая Константиновича в 1924 году в Америке при Нью-Йоркском Музее Рериха Георгием Дмитриевичем Гребенщиковым было создано издательство «Алатас». Предполагалось, что оно выпустит в свет основную часть книг Рериха.

До революции Николай Рерих с Георгием Гребенщиковым знаком не был, но имел общий круг друзей. В 1913 и 1914 годах издательство писателей опубликовало два тома рассказов Г. Д. Гребенщикова «В просторах Сибири». С этого момента о нем заговорили как об одном из талантливых рассказчиков о жизни русского Севера. Литературная критика того времени писала, что Г. Д. Гребенщиков, сын горнорабочего и казачки, окончив только четыре класса школы, стал известным писателем.

На самом деле, после четырех классов были многие жизненные мытарства: работа в судебных управлениях, знакомство с Л. Н. Толстым и даже учеба в Томском университете. Затем Гребенщиков стал членом Императорского географического общества, познакомился с А. М. Горьким и опубликовал в 1917 году в петербургском издательстве «Огни» две книги рассказов «Змей Горыныч» и «Степь да небо». В это же время в издательстве А. М. Горького «Парус» должен был выйти роман Г. Д. Гребенщикова «Чураевы — хроника одной старообрядческой семьи». Но революция в России забросила Георгия Гребенщикова в Париж, где в 1921 году эмигрантский журнал «Современные записки» напечатал первый роман из многотомной эпопеи «Чураевы». Теперь у него появились деньги, а книги стали переводить сразу на несколько языков. В 1922 году, купив виллу в Висбадене, Г. Д. Гребенщиков становится респектабельным эмигрантом.

В 1923 году в Париже во время подготовки к Первой Американской Центрально-Азиатской экспедиции и произошло знакомство Николая Рериха с Гребенщиковым. Георгий Дмитриевич решил уехать в Америку. Весной 1924 года вместе с женой он оказался в Нью-Йорке. А уже в 1925 году, при финансовой поддержке Николая Константиновича, купил у графа Ильи Львовича Толстого небольшое имение на реке Помпераг в штате Коннектикут. Именно там он и организовал из бывших русских эмигрантов знаменитую общину «Чураевка». С этого момента все свои силы он отдает общему с Н. К. Рерихом делу — созданию издательства «Алатас», название которого в переводе означает «Белый камень».

В 1924 году вместе с книгой самого Н. К. Рериха «Пути Благословения» издательство «Алатас» одной из первых выпустило в свет книгу Алексея Ремизова «Звенигород Окликанный. Николины притчи».

Будучи другом и сотрудником рериховских учреждений, Г. Д. Гребенщиков был посвящен далеко не во все планы Николая Константиновича.

В конце 1923 года Николай Рерих доверительно писал в Америку:

«Гребенщиков и Завадский не знают:

1. О получении Камня. (Знают лишь легенду без отношения к нам.)

2. О сообщениях через столик (слышали о видениях, писаниях и голосе).

Знают:

1. О грядущей Единой Религии.

2. Об Алтае — как избранном месте Храма.

3. Немного знают о Белой Ложе. Видели портрет Учителя»[245].

В 1929 году, когда Н. К. Рерих вместе с сыном Юрием по окончании Первой Американской Центрально-Азиатской экспедиции приехали в Америку, Георгий Гребенщиков вспоминал о том, как создавалось издательство «Алатас»:

«Так и было, и никогда не забуду, как однажды, подъезжая к селу со стороны деревни Убинской, увидел белый, далеко сиявший в солнечных лучах, лежавший на южном склоне высокого холма кварцевый камень. И русские звали его киргизским именем Алатас, что значит — белый крепкий высокий Аллахов камень. И этот камень врезался в моей памяти на всю жизнь как нечто светлое, как символ близости родины, как знак близкой встречи с матерью, как светлый, высоко горящий на солнце своею белизной маяк для путника и, наконец, как нечто вечное, неистребимое по своей крепости.

Много лет спустя, когда волею судьбы я стал уже романистом, накануне 1924 года мне посчастливилось встретиться с Н. К. Рерихом. Он направлялся тогда в Индию и принял меня в доме на рю де Мессин в Париже. Я предложил ему помочь мне основать книгоиздательство, и, когда он это одобрил, и мы стали выбирать для книгоиздательства название, я снова вспомнил свое детство и, как путевой маяк, тот белый камень Алатас. Николай Константинович не только это одобрил, но и обогатил его своим замечанием:

„В слове этом трижды повторяется буква „А“ — а эта буква означает собой нечто изначальное и живоносное“.