Сражение кончилось полным успехом де Рюйтера; правда, в тактическом отношении он незначителен, но зато стратегическое его значение громадно. Он своими несравненно меньшими силами отогнал противника от своего побережья, заставил его вернуться в свои порты, причем союзники не посмели препятствовать возвращению голландцев. Неприятельский план войны был окончательно нарушен, о высадке в Голландию нельзя было и думать; де Рюйтер многим рисковал, но результат оказался блестящим. То, что флот его расстрелял весь свой боевой запас, вследствие чего перестал быть боеспособным, роли не играло; это обстоятельство даже не стало известным, и было быстро устранено. Де Рюйтер действовал, строго придерживаясь плана войны: выжидать, нападать при удобном случае, во что бы то ни стало помешать высадке, своевременно вернуться на свое безопасное якорное место. Можно ли было достичь в тактическом отношении большего, теперь установить нельзя из-за неточности и противоречивости донесений. По-видимому, союзники не обладали чрезмерным воинственным духом, хотя были значительно сильнее голландцев. Вероятно, это было следствием невозможности исправить повреждения и пополнить убыль в людях после последнего боя. Кажется, между союзниками царил разлад — новый пример непрочности морских союзов или, по крайней мере, совместного участия союзных эскадр в бою. Французы жаловались на некоторые несправедливые распоряжения Руперта, да и в самом английском флоте появился оппозиционный дух по инициативе офицеров-католиков.

На союзном флоте не было дружной работы, зато во флоте де Рюйтера царил единый дух; даже Тромпа на этот раз ни в чем нельзя упрекнуть. Итак, успех голландцев был весьма значителен. Господство де Рюйтера в течение ближайших 6–7 недель на море было так полно, что он подолгу держал разведчиков у английского берега. Сам он с главными силами стоял на якоре у Шуневельда, исправлял повреждения и получал подкрепления. Вскоре де Рюйтер рискнул даже послать эскадру из 18 судов под командой де Гаена в устье Темзы для разведки; уже через шесть дней, 25 июня, последний донес, что союзники стоят в Темзе до Грэйвсэнда и что десантные войска в большом количестве наготове».

Обрадованный известием об одержанной победе принц Оранский поспешил поздравить Рюйтера своим письмом: «Благородный и неоцененный! С наивеличайшим удовольствием мы узнали, как Богу было угодно благословить оружие штатов под вашим предводительством, при встрече вашей с флотами французским и английским, в которой вы не переставали оказывать ваше благоразумие и мужество, и мы вас уверяем, что столь великие услуги будут уважены штатами и нами при всяком случае…. Мы молим Бога, чтобы он сподобил вас своим святым вспомоществованием и сохранил вас под своим покровом».

Война меж тем продолжалась полным ходом, и расслабляться времени не было. Успехи Рюйтера в двух последних сражениях побудили голландское правительство ассигновать дополнительные средства на усиление флота. Во Влинген, где тогда стояли главные силы, были отправлены большие запасы пороха, снабжение, матросы для пополнения команд. Генеральные штаты приказали адмиралу как можно скорее чинить поврежденные корабли, усилить работы на вновь строящихся, пополнить экипажи, а затем немедленно выходить в море. Пока шли приготовления, Рюйтер провел военный совет. Присутствовавшие там адмиралы единодушно заявили, что они считают необходимым оставаться на выгодной схуневельдской позиции. Рюйтер с этим согласился, однако одновременно выслал к устью Темзы сильный наблюдательный отряд в двенадцать фрегатов и несколько яхт под командой вице-адмирала Гаена, чтобы иметь верные сведения о передвижениях врага. Проведя разведку, Гаен вернулся и доложил, что союзники всеми силами приводят в порядок свой потрепанный флот, одновременно приготовив два десятка больших грузовых судов для доставки десанта в Зеландию.

— Ну, если мы готовы к бою раньше нашего противника, то почему бы не сходить к нему в гости? — решил Рюйтер, взвесив все за и против.

Голландский флот покинул родной берег. Курс его лежал прямиком к английским берегам. Лейтенант-адмирал убедил штатгальтера и его советников, что лучшая оборона своих берегов (при неготовности противника) — это нападение на чужие.

В свою очередь, союзники, все же успев привестись в порядок, вышли ему навстречу в еще одной отчаянной попытке переломить ход морской войны. Объединенный англо-французский флот насчитывал на этот раз сто восемь боевых кораблей и фрегатов, два с половиной десятка брандеров, не считая множества яхт и всевозможных транспортов, на которых находился десантный корпус графа Шомберга.

Появление голландцев у английских берегов вызвало в Лондоне настоящий шок. Никто не ожидал от заведомо слабейшего противника такой прыти. Однако Рюйтер на этот раз вынужден был ограничиться только демонстрацией своей силы. На кораблях начались повальные болезни, что вынудило его идти обратно к своим берегам. Там подошедшими галиотами больных перевозили на лечение в Ротердам Однако опытный Рюйтер все же оставил у устья Темзы достаточно сильный разведывательный отряд под командой контр-адмирала Гельдена, который вызывал у англичан раздражение и бессильную злобу, потому как настырные и быстрые голландские фрегаты никак не удавалось далеко отогнать.

28 июня голландские шпионы в Лондоне и фрегаты Гельдена донесли Рюйтеру, что союзный флот в количестве более ста двадцати вымпелов вместе с транспортами спускается вниз по Темзе. Немедленно последовало распоряжение о выходе в море. Рюйтер в своих наставлениях на этот раз был немногословен:

— Атаковать, только находясь на ветре. Строй держать предельно сомкнуто, чтобы всею силой прорвать неприятельский центр и выиграть сражение, не затягивая его.

План союзников был прежний: разбить Рюйтера и высадить десант в Голландии. В крайнем случае, Шомберг должен был воспользоваться завязавшимся боем и незамеченным проскользнуть к берегам Соединенных провинций. Однако наученные опытом, что с Рюйтером надо держать ухо востро, союзники не решились на немедленный прорыв к неприятельскому побережью, а, встав на якорь мористее Вли и Текселя, стали дожидаться, что предпримет Рюйтер, с тем чтобы исходя из его действий, направить свой десант в сторону, противоположную движению голландцев.

Немецкий историк Альфред Штенцель пишет. «Де Рюйтер вышел в море и 30 июля вечером увидел противника; бой, однако, имел место лишь через три недели. Оба флота продолжали видеть друг друга 31 июля и 1 августа Де Рюйтер не давал себя отвлекать далеко от берега, так как ему было известно, что много торговых судов готовы перевезти у него в тылу десантные войска в Голландию. 1 августа он потерял неприятеля из виду и вернулся на прежнюю позицию. В ближайшие дни неприятельский флот оперировал вдоль побережья, доходя до Текселя, в некоторых местах подходил весьма близко к берегу, угрожая высадкой. Опасаясь этого, голландцы вызвали часть сухопутной армии к берегу. Де Рюйтер также должен был следовать за движениями неприятеля. 8 августа он стал на якорь у Шевенингена, где попросил дальнейших инструкций. Положение стало очень трудным: с одной стороны, голландцы не решались атаковать превосходящие силы неприятеля, но вместе с тем, им было необходимо отогнать союзный флот от берега, так как ожидалось прибытие Ост-Индского конвоя. Он возвращался через Северное море и ожидался с особенным нетерпением, поскольку вез богатейший груз для дальнейшего ведения войны. Состоялся ряд совещаний на суше и на кораблях, штатгальтер сам приезжал на флагманский корабль де Рюйтера. Наконец, было решено, что флоту необходимо атаковать противника во что бы то ни стало и как можно скорее. Флот опять стал главным спасителем, все зависело от его уменья и успеха, все надежды были на моряков».