— Мы ждем объяснений, — напомнил Фолкен, устремив на Трэвиса суровый взгляд.

— Вы заметили у них на лбу черный знак, похожий на глаз? — начал тот, собравшись с духом. — Так вот, я уже встречал такой же символ раньше.

Облизав пересохшие губы, он торопливо поведал спутникам о вырезанных в ночь его бегства из Кастл-Сити странных изображениях на дверях домов. Когда рассказ закончился, бард сумрачно покрутил головой и объявил:

— Не знаю пока точно, что это означает, но мне это определенно не нравится!

— Еще бы! — усмехнулась леди Мелия. — Особенно если учесть, что все эти типы в черных одеждах — приверженцы культа Ворона.

— Что?! — вздрогнул от неожиданности Фолкен.

— Это и есть культовый знак ордена Ворона, о котором я рассказывала тебе в Кельсиоре. — Взгляд ее переместился на Трэвиса. — Только обозначает он вовсе не глаз. Насколько мне известно, он символизирует воронье крыло.

— Час от часу не легче, — проворчал бард. — Но как же все-таки понимать рассказ Трэвиса?

— Очень просто, — коротко ответила Мелия. — Это значит, что между тем миром, откуда он пришел, и нашим существует двусторонняя связь.

Трэвис попытался проникнуть в смысл ее слов, но так и не смог полностью постигнуть всю глубину их значения. Лишь одно не вызывало больше сомнений: он был не первым и не единственным путешественником между двумя мирами.

— Поехали, — пробурчал Фолкен. — Пора убираться из этого проклятого города!

Следующий день выдался хмурым и сереньким. Даже взошедшее солнце не смогло рассеять предутреннюю мглу, так что Трэвиса спросонья сильно возмутил поступок Бельтана, бесцеремонно разбудившего его чуть ли не посреди ночи. Обиженно оттолкнув трясущую его за плечо руку, он поглубже закутался в дорожный плащ и собирался продолжить прерванный сон, но хитрый кейлаванец сунул ему под нос большую кружку с дымящимся напитком. Трэвис рефлекторно вдохнул, и ноздри его наполнил восхитительный аромат свежесваренного мэддока. Проглотив бодрящую жидкость в несколько глотков, он сразу ожил и обрел если не желание, то по крайней мере необходимую энергию, чтобы расстаться с нагретым ложем.

Все то утро они продолжали двигаться на юг, хотя Трэвис вскоре засомневался, правомерно ли в данном случае употребление слова «утро». Время близилось к полудню, а вокруг не только не становилось светлее, но как будто бы даже еще потемнело. Мельчайшие капли пропитавшей воздух влаги оседали на траве, деревьях, камнях и покрывали жемчужной россыпью его плащ. Еще через некоторое время где-то за горизонтом послышались первые раскаты грома — вначале отдаленные, затем все более близкие. Гряда черных облаков, подсвеченных изнутри вспышками зеленоватых молний, стремительно надвигалась с севера, окутывая мраком небосвод.

Бельтан смахнул прилипшую ко лбу мокрую прядь волос и оглянулся назад.

— Не поздновато ли для гроз в это время года? — рассеянно произнес он.

— Поздновато, — согласилась леди Мелия, но таким тоном, что у Трэвиса мурашки по спине побежали.

Словно в подтверждение замечания рыцаря прямо у них над головами ослепительно сверкнула молния, и первые тяжелые капли приближающегося ливня застучали по булыжной брусчатке тракта Королевы.

— Нам необходимо укрытие, — озабоченно сказал Фолкен. — И срочно!

Не успел он договорить, как Бельтан пришпорил коня и галопом поскакал вперед, быстро скрывшись во мгле. Остальные продолжали путь в прежнем темпе. Холодный северный ветер трепал одежду и волосы всадников, щедро расшвыривая упругие дождевые струи горизонтальными полосами по обеим сторонам дороги. В считанные минуты Трэвис промок до нитки. Не помог и волшебный дорожный плащ: сидя в седле, он не мог закутаться в него целиком — всегда оставались какие-то щели, в которые тут же проникала вода.

Очередная вспышка молнии высветила из темноты силуэт возвращающегося Бельтана. Он осадил скользящего копытами скакуна и повысил голос, чтобы перекричать рев грозы:

— Я нашел неподалеку подходящее убежище. По-моему, это усадьба какого-то местного лорда.

Фолкен вытер рукавом струящуюся по лицу влагу.

— Усадьба — это хорошо! — одобрительно крякнул он. — Полагаю, мы сумеем убедить хозяина оказать нам гостеприимство.

Они подъехали к усадьбе почти вплотную, прежде чем Трэвис сумел разглядеть при свете сверкнувшей молнии скрытое во тьме массивное здание. Все спешились. Бельтан подхватил лошадей под уздцы.

— Конюшня там, — сказал он, указывая на темную приземистую постройку. — О конях я позабочусь, а вы ступайте в дом.

Он увел лошадей куда-то вбок, а Мелия, Трэвис и Фолкен, держась за руки и скользя по размокшей глине, направились ко входу в господский дом. Поднявшись на крыльцо, бард несколько раз ударил кулаком по деревянной двери.

— Откройте! — крикнул он. — Откройте странникам, застигнутым в пути грозой!

Никакого ответа. Фолкен снова заколотил в дверь, но та упорно не желала отворяться. Быть может, усадьба заброшена и в ней никто не живет? Ливень мешал Трэвису разглядеть все как следует, но ему все же почудилось, что поместье окружает какая-то тягостная атмосфера упадка и тлена. Бард обменялся взглядом с Мелией и ударил в дверь с такой силой, что она едва не разлетелась. Перекрывая шум дождя и ветра, он произнес повелительным голосом:

— Если вы цивилизованные люди, впустите нас сейчас же! Мы требуем соблюдения законов гостеприимства!

Последние слова Фолкена произвели, должно быть, необходимый эффект: заскрипел отодвигаемый засов, и дверь распахнулась. Как раз подоспел вернувшийся из конюшни Бельтан, и все четверо переступили порог, очутившись в тесных и заставленных всяческой рухлядью сенях. Дверь за ними захлопнулась. Сначала Трэвису показалось, что внутри ненамного светлее, чем снаружи, но вскоре глаза его привыкли к тусклому освещению. Впустившая их в дом служанка оказалась совсем еще молоденькой девчушкой, одетой в темное, мышиного цвета платье. Грязь, покрывающая ее невыразительное лицо, не могла, однако, скрыть написанного на нем страха. Голова девушки была обвязана сомнительной чистоты белым платком, в центре которого, прямо на лбу, выделялось расплывшееся черное пятно.

— От имени моих спутников и своего приношу благодарность за гостеприимство, — заговорил Фолкен, вежливо наклонив голову. — Погода сегодня, увы, не располагает к продолжению путешествия.

На служанку его слова не произвели никакого впечатления. Она молча стояла перед бардом, затравленно косясь по сторонам, но упорно избегая смотреть ему в глаза.

— Мы хотели бы представиться твоему хозяину и поблагодарить его за приют, — решил зайти с другой стороны Фолкен. — Ты можешь проводить нас к нему?

Девушка судорожно кивнула. По-прежнему не издавая ни звука, она повернулась и повела гостей по коридору, в конце которого их ждала другая дверь, открывающаяся в большой, темный, холодный и продуваемый сквозняками зал. Сочащиеся сыростью каменные стены густо облепила плесень. Единственным источником освещения служил едва теплившийся в огромном очаге огонь. Дрова, видимо, отсырели и давали больше дыма, чем света и тепла. Высоко над головой, словно ребра гигантского чудовища, в чрево которого все они угодили, скрещивались потемневшие от копоти потолочные балки.