— Но таким путем идет природа, — тронув его рукой, возразила Люси. — Роузи прекрасно справляется со своей ролью. Мы тоже. Мы справимся, а потом я напишу Лиззи и расскажу про то, как чудесно все получилось у Роузи, ну и у тебя, конечно.

В эту ночь им пришлось повозиться. Когда утренний свет забрезжил на горизонте, у Роузи было уже четыре щенка, один мальчик и три девочки. Собака в изнеможении лежала перед огнем, Люси поглаживала ее бархатные уши. Адриан положил щенков у сосков матери, так чтобы тепло очага окутывало их. Они были слепыми, трогательными и очаровательными.

— Тебе все удалось сделать, — заметила она.

— Нет, Роузи сама справилась.

— Думаю, Лиззи будет очень довольна. Не понимаю, почему она не поехала с нами. Тогда бы не пропустила это важное для Роузи событие.

— Лиззи хотелось побыть одной. Я пытался убедить ее, но она не стала даже слушать об этом.

— Ты очень хорошо относишься к ней, Адриан. Однажды она сказала нам с Изабеллой, что ты не всегда был так добр к ней. Но после тяжелой болезни и выздоровления ты сильно переменился, став для нее идеальным братом.

— Я обманщик, — тихо сказал он. — Во мне нет ничего идеального, но моя любовь к ней неподдельная. Я забочусь о ней и желаю только добра.

Покачав головой, он было открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого протянул руку к щенкам:

— Они такие красивые и теплые. Нужно следить, чтобы огонь не погас. Им нужно, чтобы было очень тепло, а у Роузи совсем не осталось сил. Она не сможет прийти в себя, если в комнате станет холодно.

Люси пока позволила ему увести разговор в сторону и, встав с пола, подошла к своему саквояжу, где лежал свернутый бархатный дорожный плащ.

— Это поможет сохранить тепло. А Сибилла потом почистит его.

Она прикрыла плащом щенков, погладила Роузи по голове.

— Это все так удивительно, правда?

Адриан притянул ее к себе, усадил на колени.

— Мучительно и изнуряюще, — поправил он. — Я с удивлением подумал о том, как мужчины смотрят на своих жен, когда они, лежа на постели, мучаются и страдают час за часом. Наверное, они чувствуют себя беспомощными и никчемными.

Люси провела ладонью по его щеке:

— Ты не можешь быть никчемным. Когда придет время появиться на свет нашему ребенку, надеюсь, ты будешь рядом шептать слова поддержки, так же как делал это для Роузи.

Он улыбнулся:

— Мужчины не присутствуют, когда рожают их жены, Люси.

— А мой муж будет рядом, — сказала она и поцеловала его, застонав, когда раздался негромкий стук и скрипнули петли двери.

— Вы позволите мне здесь убрать, ваша светлость?

Люси спрятала лицо у него на груди. Он закрыл ее руками, поглаживая по спине, пока слуги убирали комнату, быстро собирая выпачканные кровью тряпки и одеяла, которыми они воспользовались.

— Ах, посмотрите-ка, что за чудесные малыши, — с умилением произнесла экономка.

Оба, и Люси, и Сассекс, почувствовали при этом такой прилив гордости, словно сыграли главную роль в этом.

— Ну, ваша милость, пришлось же вам повозиться, наверное, не спали всю ночь. Завтрак готов, его сейчас принесут, и еще ванна с горячей водой.

— Не могли бы вы доставить ее прямо сюда? Моей жене хотелось бы принять ванну.

Абигайль присела, и уже через считаные минуты в комнате появилась ванна с горячей водой, от которой поднимался пар. Адриан помог Люси стянуть платье, и она ступила в воду, застонав от тепла и удовольствия, расслабляющего мышцы. Она просидела на холодном полу несколько часов, но ни за что на свете не отказалась бы от того, что пережила. Во всем этом угадывалось такое чувство завершенности, что она снова невольно взглянула на Роузи и ее довольных спящих щенков.

— Не засни, — предупредил он.

Люси кивнула.

— Все так хорошо, что мне хочется полностью расслабиться.

Через несколько секунд она уже крепко спала.

Адриан подхватил ее и, став позади, осторожно опустился в ванну. Спиной Люси опиралась на его грудь, а голова удобно устроилась у его подбородка. Так он и держал ее в своих объятиях, любуясь и ловя каждый вздох и то, как поднимается и опускается ее грудь. Ее запах, тело под его пальцами — все это исцеляло душу.

У нее была маленькая грудь, как раз такая, чтобы удобно поместиться в его руке. Соски — боже, он не мог насмотреться на них — прелестно контрастировали с цветом кожи. Они очаровательно круглились, готовые чутко отозваться на его прикосновение. Он и не смог удержаться от соблазна прикоснуться к одному из них, увидев, что тот тут же напрягся.

Ему не стоило бы делать этого ни после того, что он проделал с ней в постели, ни после того, в чем признался. Он был немытым оборванцем, не имеющим права касаться ее. Однако руки отказывались подчиняться доводам разума, испытывали нужду в прикосновениях к ней, им хотелось ласкать и по-хозяйски разгуливать по ее телу.

Он был твердым, она мягкой, ее округлые ягодицы упруго прижимались к нему, и он качнулся, чтобы попробовать, что это будет за ощущение. Адриан был негодяем, поступая так, но не имел сил остановиться. Он проскользнул внутрь, разведя ее ноги шире, она простонала что-то в ответ, подняв руку и обхватывая его за шею. Он настойчиво проталкивался внутрь ее, тело Люси просыпалось, медленно оживая с каждым толчком, с каждым его вздохом.

— Люси.

Слышалось благоговение в том, как он произнес это имя. Благоговение и удивление перед чудом. Он не мог сдерживаться, внимательно всматривался в то, как притрагивается к ней, входит в нее, член твердеет еще больше, стоит ему посмотреть на ее груди, матовую белизну тела, распростертого перед ним.

Безмолвие, лишь шум воды, выплескивающейся через края медной ванны. Временами Люси стонала, когда он возбуждал ее прикосновениями или ласками.

— Я хочу видеть тебя, — прошептала она, поворачиваясь на бок. Он почувствовал… пустоту в ощущениях. Она не произнесла его имени, это удивило, но времени подумать над этим Люси не дала, оседлав его.

— Я никогда не делала этого прежде, — шепнула она, целуя его губы. — Научишь меня?

Запрокинув голову, он скользнул руками по ее груди, животу. Полюбовался тем, как капельки воды блестят на ее коже. И качнул головой, отказывая ей.

— Узнай меня, — просто сказал он. — Найди наш общий ритм.

Она медленно поднялась и опустилась. Он наблюдал, наслаждаясь каждым нюансом ее танца, тем, как она любит его.

— Бери столько, сколько хочется, быстро или медленно, — побуждал он. — Только не останавливайся.

— Да, — обещала она, снова приникая к его губам. — Я не закончу до тех пор, пока ты не выкрикнешь мое имя и не заглянешь в мои глаза.