— Я почему-то не подумал об этом. Все здесь должно было выглядеть по-другому, — по-детски обиделся неизвестно на кого Мартин.

— Снова мы в тупике, — огорчился Рого. — Господи, да вы, оказывается, ничем не лучше Скотта!

Мартин поджал губы:

— Спасибо вам, Рого! Можно подумать, что вы всегда ему здорово помогали! «Куда дальше, тренер?» «Что будем делать, тренер?» — только это и было от вас слышно. Да и вообще, чего ради я стараюсь спасти вас? Чтобы вы возвратились на свой участок и продолжили охоту на мелких негодяев?

— Послушай, ты, сосунок, не выводи меня из себя, — взвился детектив.

Но Мартин лишь расхохотался:

— Ну, хорошо, я с вами согласен. Скотт ошибался с самого начала, и мы пришли совсем не туда, куда бы нам хотелось. Кто-нибудь может предложить выход из создавшегося положения?

Они двинулись назад. Когда коридор снова стал широким, оказавшийся рядом Кемаль похлопал Мартина по плечу и принялся жестикулировать. Но Мартин лишь отрицательно помотал головой:

— Нет, Кемаль. Ничего не получится. Финиш!

Но турок не собирался отступать. Он сам помотал головой, да так яростно, что остальные замерли и попытались вникнуть в то, что матрос пытался объяснить им жестами.

Сначала турок вращал указательным пальцем. Затем поднял вверх четыре пальца и оглядел лица присутствующих, чтобы понять, догадались ли они, о чем идет речь, или еще нет. Потом отставил два пальца и обеими ладонями указал влево. Через секунду он повторил пантомиму, но теперь ладони повернул вправо.

— Четыре, которые разбиты на пары, по два, — забормотал Мюллер.

Кемаль продолжал. Глаза его загорелись. Видимо, то, что он пытался сказать, казалось ему чрезвычайно важным. Теперь он сдвинул одну ладонь относительно другой так, что его грязные черные ногти чуть ли не впились в запястье руки.

И тут Шелби радостно закричал:

— Я понял! Я все понял! Мы зашли не в тот туннель!

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Мартин. — Объясните всем остальным. Какая разница, какой туннель? Не понимаю.

— Вот что он пытается нам объяснить, — возбужденно начал Ричард. Он сам принялся вращать пальцем, потом показал, что их четыре. — У парохода четыре винта, по два с каждой стороны, справа и слева от руля.

— Ну, и что с того? — фыркнул Рого. — Значит, с другой стороны нас будет поджидать точно такой же туннель с таким же тупиком в конце.

— Ничего подобного, — отмахнулся от детектива Шелби. — Тогда он не стал бы продолжать свои объяснения ладонями. Дело в том, что винты расположены не на одной линии. Один выходит впереди другого. И так на обеих половинах корпуса. Сейчас мы находимся в туннеле, который не выходит за пределы двойного днища.

— Тогда получается, что Питерс и Эйкр были правы! — подхватил Мюллер. — Второй туннель должен уходить дальше к корме!

— Вот именно! — обрадовался Шелби. — Именно так. Значит, нам нужен тот второй туннель, и тогда мы уж точно окажемся возле самой обшивки корабля.

— Ну что ж, — с облегчением выдохнул Мартин, — когда всю жизнь торгуешь носками, таких тонкостей знать не приходится. Рого, может быть, теперь поведете нас вы?

Но детектив лишь миролюбиво улыбнулся:

— Не сердитесь на меня. Я погорячился.

— Но как мы попадем в тот, другой туннель? — спросил Мюллер.

Шелби кивком указал на Кемаля:

— Он знает, как. — Он поднял два пальца вверх, и матрос счастливо заулыбался оттого, что его правильно поняли. Он поманил мужчин за собой.

— Но почему этот урод не сказал нам сразу, что мы идем не туда? — удивился Рого.

— Не забывайте, что корабль перевернут вверх дном, и у матроса в голове тоже все могло перемешаться, — пояснил Мюллер. Тут свет лампы изменился и стал темно-желтым.

— Бог мой! Заряд кончается! — ахнул Мартин. — Мы потеряли много времени.

Четверо мужчин поползли назад по туннелю, потом, когда позволил свод, поднялись на ноги. Вскоре они встретились со своими друзьями.

— Что там такое? — волновался Мэнни Роузен. — У нас снова неприятности? Мы не сможем продолжать путь? Я слышал, что, как будто…

— Простите, но тут я дал маху. Оказывается, существует два тоннеля, но я, к сожалению, выбрал не тот, что нам нужен. Теперь мы пойдем за Кемалем, он выведет нас в нужное место.

— Я устала искать своего сына, — застонала Джейн Шелби. — Теперь, когда выясняется, что существует еще и другой тоннель, я что, снова должна надеяться? — И она горько расплакалась.

Сьюзен обняла ее и прижала к себе:

— Мамочка, ну, не надо, прошу тебя…

— Вы хотите, чтобы моя жена проделала такой же путь еще раз? — возмутился Мэнни. — И еще не известно, что нас там ждет. — Он вздохнул. Во вздохе была безнадежность. — Не удивлюсь, если вдруг потребуется стать цирковыми акробатами. Что вы от нас хотите теперь?

— Ничего, — спокойно ответил ему Мартин. — Я просто объяснил вам, что произошло. Между нами и внешним миром до сих пор двойное днище. Хотите, Шелби объяснит вам все лучше меня. Если мы останемся здесь, толку от этого будет столько же, как если бы мы остались в столовой.

Белль Роузен устало опустилась на пол. Даже при тусклом свете угасающей лампы было видно, как посерела ее обычно белая кожа, как дрожали руки. Голос ее тоже изменился, и она прохрипела:

— Бога ради, скажите нам, что мы теперь должны делать? Только не говорите, что карабкаться наверх. Это у меня вряд ли уже получится.

— Вы только не забывайте о том, — подключился к беседе Рого, — что когда-то вас называли Белль Циммерман и вы никому и ни в чем не уступали, когда дело доходило до спортивных рекордов.

— К тому же взбираться наверх нам уже не придется, — успокоил ее Мартин. — Мы уже наверху, только не в том месте. Правда, у батареек кончается заряд, да и воздуха становится все меньше, так что нам всем сейчас трудно дышать. Может быть, у нас остался последний шанс, и мы должны обязательно воспользоваться им.

— Неужели вы заставите эту несчастную женщину снова куда-то идти? — удивилась Нонни. — Но это жестоко! Вы что же, не видите, что она не в состоянии двигаться? Да и мне тоже все это порядком надоело. Все эти ваши гребаные переходы туда-сюда… Я не хочу отсюда никуда уходить. Хьюби, не пускай меня никуда.

При слове «гребаные» Мюллера передернуло, но его нежность к Нонни от этого не убавилась. Он понимал, что в этой девушке бьется сердце настоящего бойца. Ему не хотелось, чтобы она так легко сдалась. Он вдруг испытал страстное желание вытащить ее отсюда на солнечный свет и никогда больше с ней не расставаться. Ему захотелось одевать ее, любить ее, дарить ей подарки, обожать ее. Он надеялся, что ему удастся хоть как-то отплатить ей за то, что она сумела посвятить его в великую тайну любви.