Почти вовремя. Вообще-то, подразумевалось, что Орлов уже будет рядом, когда Севка очнется. Орлов должен был его привести в чувство, замучить наивными вопросами «откуда» и «кто такой». Но старший лейтенант Красной армии чуть припозднился, прыткий попаданец успел обзавестись формой и оружием самостоятельно, поэтому пришлось некоторое время валять дурака, набирая компромат, чтобы потом вдруг разоблачить Севку и подтолкнуть его к действиям в нужном направлении.

Маршрут и график движения приходилось высчитывать с точностью до секунды, расписывать все возможные проблемы и намечать варианты, если основной маршрут по какой-то причине будет сорван. Вот как Севкина стертая нога чуть не погубила всю группу. И чуть не сорвала встречу с комиссаром.

– И чуть не лишила тебя возможности спасти мне жизнь, – без выражения, как о чем-то малозначимом, напомнил комиссар.

– Тебе? – переспросил Орлов. – Тебе – нет. Ты не рисковал совершенно. Твоему лейтенанту, вот этому… Никите, кажется? Вот ему – да, спасли.

– В смысле?

– Ну… Там, возле моста, у немцев все равно ничего бы не получилось. Липовый капитан выхватывал пистолет, твой Никита пускал ему пулю в висок, немцы в грузовике попадали под огонь броневика… Да, среди красноармейцев, вышедших из окружения, получались потери, но никак не меньше, чем получились в нашем варианте, когда бронеавтомобиль уехал, лишив оборону еще одной пушки. На десятой минуте боя разрывом накрыло «сорокапятку» у моста, потом не сработала взрывная машинка, и пришлось подрывать танк на мосту связкой гранат, прежде чем машинку починили… В первоначальном варианте проблема была решена пушкой с броневика, ты принял участие в отражении, у тебя не было дополнительного стимула уезжать оттуда, например, чтобы спасти раненого комдива – он, кстати, умер в госпитале, так и не придя в сознание, – и замечательного Всеволода Залесского вкупе с моей запиской и картой… И не нужно так на меня смотреть, Женя, я все равно никогда не поверю в то, что тебя может волновать жизнь десятка-двух солдатиков. Вот смерть Никиты ты бы переживал чуть болезненнее. Там ведь как получалось, в старом варианте… Вы наскочили на немецкие танки на дороге, твоя машина успела свернуть в лес, а вот броневик влетел колесом в канаву, застрял и героически прикрывал твой отход целых пятнадцать минут. Потом снаряд с чешского «тридцать восьмого» разворотил броневику борт под самой башней, а Никите, единственному выжившему из экипажа и пассажиров, пулеметной очередью вначале раздробило обе ноги, а потом – в клочья разнесло голову.

– Но ты бы, Женя, остался жив, – Орлов подмигнул комиссару.

Севка посмотрел на Никиту, тот стоял, опершись спиной о стену и глядя в пол неподвижным, немигающим взглядом. И кажется, он был бледнее обычного.

– Так что, – мило улыбнулся Орлов, – жизнь я спас только ему.

Дальше Орлов объяснил, что есть возможность проникнуть в глубь прошлого, используя пересадку. Промежуточную остановку. Воспользовавшись воронкой, ведущей, скажем, в октябрь сорок первого, можно было найти место следующей воронки, ведущей из октября в август. Поскольку расстояние было небольшим, то и пропускная способность воронки могла быть значительно больше. Почти неограниченная.

Все, в общем, просто, за небольшим исключением. Вход в воронку открывался восемнадцатого октября сорок первого года в Москве, позволял переместить груз почти любого веса. Только отправить этот груз можно было со двора одного из арбатских домов. Максимум же, что удавалось перебросить сюда с основной базы Орлова, – это сам Орлов, Севка, который был незаменим на начальном этапе, и еще один человек, который сейчас пытается добыть снаряжение для операции. На случай, если с комиссаром не срастется.

– Хотя, – честно признался Орлов, – запасной вариант совсем не вариант.

Втроем идти к батарее, имея пару гранат и винтовку, да еще всего пятнадцать минут от момента выхода из воронки до залпа, значило не успеть. Или успеть, но не смочь.

И так и так получалось, что без помощи своего бывшего приятеля и бывшего же врага ничего у Орлова не получалось. Собственно, и с его помощью могло ничего не выйти. Воронка открывалась в пятидесяти метрах от установок, но открывалась прямо в болото, так что от мысли вывести туда танк или броневик приходилось сразу отказаться.

– Даже если бы я помог тебе заполучить танк или броневик, – сказал комиссар.

– Даже если бы… – согласился Орлов. – Но что-то все равно нужно делать.

– Начерти схему, – сказал Евграф Павлович.

– Зачем чертить? Обижаете… – Орлов достал из кармана гимнастерки лист бумаги и положил, развернув, на стол перед стариком. – Вот. Болото, лес. Островок на болоте. Гать, которую капитан приказал построить к острову. Четыре установки и транспорт. И двенадцать вооруженных человек. Кроме этого, запустить снаряды можно одним поворотом ручки. И, поверьте мне, хватит одного снаряда. Получается, что есть три дня на то, чтобы убедить тебя, и на то, чтобы ты подготовил людей и оружие… И чтобы разработать план.

– А почему я должен тебе верить?

Севка вздрогнул.

Он слушал Орлова и в уме уже начал прикидывать варианты, как именно можно остановить за пятнадцать минут залп «катюш», которые еще даже и не получили своего легендарного названия. Севка принял рассказа Данилы как данность, как исходную точку для начала решения проблемы.

А вот комиссар был не так доверчив.

– Ты все очень ладно описал, – сказал Евгений Афанасьевич. – Все очень живо и образно. Только… Почему я должен тебе верить? На основании чего? Да, ты, похоже, имеешь информацию о событиях, которые пока не произошли. Да, есть один человек, который, похоже, действительно попал к нам из будущего. И есть ты, кто, кажется, исчез в двадцать первом году и появился сейчас, постарев всего на пять лет… И как из этого следует, что ты говоришь правду? Я соберу людей, дам им оружие, приведу на Арбат… И что? Меня там просто увидят, сообщат в комендатуру, начнется, не дай бог, перестрелка и хаос – а ты сам сказал, что Москва стоит на его грани, – хаос станет всеобщим…

– То есть я работаю на немцев? – вкрадчивым голосом спросил Орлов, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо комиссара. – Ты можешь предположить, что я смогу сотрудничать с какими бы то ни было немцами в ближайшем тысячелетии? Ты же меня знаешь… Ты меня хорошо знаешь. Или это только для вас с Евграфом Павловичем Родина не пустой звук и вы готовы убивать за нее, не обращая внимания на цвет флага над Кремлем? Меня не устроили большевики, но ведь и с господами европейцами я не стал сотрудничать…

– Да, ты бандитствовал только от своего имени, без политических лозунгов, я помню… Только вот продотрядовцев в восемнадцатом ты резал, а не белых карателей…

– И карателей… – начал Орлов, но махнул рукой, замолчал и отошел к окну.

– Я знаю, что ты не станешь сотрудничать с иноземцами, – сказал комиссар. – Правда, знаю, Данила. Но я не могу даже представить, ради чего ты затеял все это… И отойди от окна, не раздражай моего снайпера, он тоже не железный.