Заместитель председателя яковлевской комиссии Юрий Афанасьев вспоминал о декабрьских баталиях:

«Съездовские дебаты по этому вопросу наглядно показывали, что проблема эта воспринималась как нечто навязанное съезду извне (что, впрочем, было близко к истине). Она не была выстрадана самим Съездом, и депутаты никогда не воспринимали ее как действительно значимую и важную. Большинство делегатов смотрели на этот всплеск историографических штудий как на что-то странное, потенциально опасное и враждебное их интересам: не углубляться в эту проблему, а поскорее избавиться, отмахнуться от нее – было их нескрываемым желанием».

Но раз уж профессора во главе с академиком решили, что протоколы существовали, значит так оно и было. Депутатское стадо баранов послушно проголосовало «за». За что? Вот за что:

СЪЕЗД НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ СССР

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 24 декабря 1989 г. N 979-1

О ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ ОЦЕНКЕ СОВЕТСКО – ГЕРМАНСКОГО ДОГОВОРА О НЕНАПАДЕНИИ ОТ 1939 ГОДА

1. Съезд народных депутатов СССР принимает к сведению выводы Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года.

2. Съезд народных депутатов СССР соглашается с мнением Комиссии, что договор с Германией о ненападении заключался в критической международной ситуации, в условиях нарастания опасности агрессии фашизма в Европе и японского милитаризма в Азии и имел одной из целей – отвести от СССР угрозу надвигавшейся войны. В конечном счете эта цель не была достигнута, а просчеты, связанные с наличием обязательств Германии перед СССР, усугубили последствия вероломной нацистской агрессии. В это время страна стояла перед трудным выбором.

Обязательства по договору вступали в силу немедленно после его подписания; хотя сам договор подлежал утверждению Верховным Советом СССР. Постановление о ратификации было принято в Москве 31 августа, а обмен ратификационными грамотами состоялся 24 сентября 1939 года.

3. Съезд считает, что содержание этого договора не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятыми для подобного рода урегулирований. Однако как при заключении договора, так и в процессе его ратификации скрывался тот факт, что одновременно с договором был подписан «секретный дополнительный протокол», которым размежевывались «сферы интересов» договаривавшихся сторон от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии.

Подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Однако графологическая, фототехническая и лексическая экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его подписания и существования.

4. Съезд народных депутатов СССР настоящим подтверждает, что договор о ненападении от 23 августа 1939 года, а также заключенный 28 сентября того же года договор о дружбе и границе между СССР и Германией, равно как и другие советско-германские договоренности, – в соответствии с нормами международного права – утратили силу в момент нападения Германии на СССР, то есть 22 июня 1941 года.

5. Съезд констатирует, что протокол от 23 августа 1939 года и другие секретные протоколы, подписанные с Германией в 1939–1941 годах, как по методу их составления, так и по содержанию являлись отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятые в них разграничение «сфер интересов» СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран.

Съезд отмечает, что в тот период отношения СССР с Латвией, Литвой и Эстонией регулировались системой договоров. Согласно мирным договорам 1920 года и договорам о ненападении, заключенным в 1926–1933 годах; их участники обязывались взаимно уважать при всех обстоятельствах суверенитет и территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. Сходные обязательства Советский Союз имел перед Польшей и Финляндией.

6. Съезд констатирует, что переговоры с Германией по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР, эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор.

7. Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания.

Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств.

8. Съезд народных депутатов СССР исходит из того, что осознание сложного и противоречивого прошлого есть часть процесса перестройки, призванной обеспечить каждому народу Советского Союза возможности свободного и равноправного развития в условиях целостного, взаимозависимого мира и расширяющегося взаимопонимания.

Председатель

Верховного Совета СССР

М.ГОРБАЧ ЕВ

24.12.1989

Главное, чего добивалась «пятая колонна» – признания прямой связи между «секретными протоколами» и вхождением в состав СССР «третьих стран» (см. п.п. 5–7 Постановления) – вот та идеологическая бомба, которая была заложена под фундамент Советского Союза. Фитиль был подожжен 24 декабря 1989 г. Через 728 дней Союз Советских Социалистических республик разлетелся на куски.

«Не будь Яковлева, Съезд народных депутатов в 1989 году не признал бы существование секретных протоколов к договору 1939 г. о ненападении между СССР и нацистской Германией, – говорила в 2005 г. бывший депутат Верховного Совета СССР Марина Костенецкая. –А без этого наши смельчаки в Риге вряд ли бы провозгласили 4 мая 1990 г. независимость Латвии».

За заслуги в развале Советского Союза в 2001 г. Яковлев и его заместитель по депутатской комиссии Афанасьев были награждены латвийским орденом Трех звезд третьей степени. Костенецкая, ходатайствовавшая о награждении этих деятелей, считает, что Яковлев заслужил орден первой степени.

Что произошло в ночь с 23 на 24 декабря, Яковлев рассказал в интервью, которое приводит в своей книге «Я вышла замуж за романтика» вдова депутата Вульфсона Эмма Брамник-Вульфсон:

«…Почти всю ночь мы, единомышленники, бродили по кремлевскому двору, вокруг Кремля, снова спорили, убеждали друг друга. Расставаясь, я сказал: «Утро вечера мудренее». Тогда и пригодился документ, который мне до заседаний дал Анатолий Гаврилович Ковалев – первый заместитель министра иностранных дел. Когда он мне его принес, я своим глазам не поверил – то был «Протокол передачи документов в архив» (акт, записка, теперь протокол – что-то слишком часто Яковлев путается. – А. К.). И среди множества документов, кажется, под номером шесть – секретные протоколы к пакту Молотова – Риббентропа! То есть документальное обозначение того самого исторического документа 1939-го, в котором и было все дело. Существование которого М. Горбачев категорически отрицал и говорил: «Покажите мне этот документ, и я за него проголосую!» (Возможно, что он и сам не понял когда-то, передавая те протоколы в архив?)