Подъем на верхние уровни Замка занял, как водится, целый день и прошел без единого слова. Адрамалик ежился — он ощущал себя неуютно от раздражения гостя, а раздражение, как он полагал, было вызвано тем, что этого архидемона вырвали из привычного мира, чтобы поддержать Вельзевула против восставших смутьянов. Правда, теплое и влажное нутро Замка явно Люцифага нервировало, и это Адрамалика хоть как-то утешало и развлекало. Тем более что и приступы боли, благодаря его мудрой политике, остались уже в прошлом.

Они несколько часов тащились по бесконечным лестницам, шлепали по мокрым туннелям и наконец прибыли к Ротонде. Адрамалик уважительно пропустил гостя вперед, а сфинктер выходной кишки коридора из того же уважения помедлил выбрасывать того на пол тронного зала Вельзевула.

Обычное жужжание терялось в шорохе подкупольных шкур и кож. Вельзевул ел, восседая на своем троне падали, и Адрамалик мельком подумал, не следует ли удержать гостя от нарушения столь важной процедуры. Однако та часть его, которая так наслаждалась замешательством в присутствии Мухи других демонов, решила дождаться реакции повелителя. И Адрамалик задержал дыхание: непредсказуемость государя всегда завораживала и ужасала.

У подножия трона, как обычно, сидел бывший барон, и первый министр его почти не заметил — за все предыдущие встречи тот не говорил и не двигался, и не было причин ожидать от него чего-то большего. Фарайи выглядел более изможденным, чем обычно, синевато-серая кожа почернела вокруг отстающих краев лицевых пластин. Неудивительно, ведь последнее время барон питался лишь остатками, падавшими с трона.

Приблизившись и выглядывая из-за Люцифага, Адрамалик заметил, что господин в наличии не весь, не хватало плеча и левой руки. Отсутствующие части тела толстым слоем мух облепили какой-то непонятный кусок гнили, лежавший на государевых коленях.

Вельзевул резко, всеми мухами, повернулся в их сторону.

— Регент в изгнании Люцифаг, — насмешливо прожужжал он. — Как путешествие?

— Оно было утомительным, Вельзевул. И что крайне неприятно, оно было необходимым…

— Много времени прошло, как ты отступил в свои ледяные уделы. И столько же времени не был в Дисе…

— Что значит «отступил»? Скорее, отстранился, так будет точнее. Не скрою, когда Люцифер передал бразды правления тебе, я ощутил некоторое… разочарование. О чем он думал тогда, можно только предполагать, но сейчас мы пожинаем плоды этой его безответственности.

Адрамалик едва верил ушам. Никто еще не осмеливался обращаться к Вельзевулу в таком тоне. Министр почувствовал: сейчас здесь что-то произойдет.

Люцифаг очень ценный союзник, к тому же пока лишь некоторые правители откликнулись на призыв Вельзевула. Но даже если так, терпению государя имелись пределы.

— Может, если бы я помогал тебе, как того желал Люцифер… — продолжил Люцифаг. — Да, но ведь это было едва ли возможно, так?

Мухи слегка забеспокоились, взлетели, потом вновь сели на поблескивавшее мясо.

— Значит, нашего общего друга Саргатана Ад больше не устраивает. А почему бы просто не позволить ему найти выход отсюда?

— Свободной воле нет места в Преисподней. Ни для него, ни для тех, кто за ним последует.

— А свободу воли Люцифера ты никогда под сомнение не ставил.

— Саргатан — не Люцифер.

— А ты и подавно. Печать Люцифера у нас на это есть? Согласно Первой Булле Преисподней, «ни один архидемон не может выступить против другого архидемона с целью уничтожить его».

— А нам и не надо. Саргатан сам сюда идет.

— Даже в том случае, если тебе удастся разбить его, он должен быть пленен и изгнан. Не уничтожен. Лишь Печать Люцифера может санкционировать уничтожение. Как я уже сказал, ни один архидемон…

— Я — не архидемон.

— Зато я архидемон.

— Ты, Рофокаль, чего-то не понимаешь. Короче говоря, мне нужны твои легионы. Если согласен, получишь половину уделов этого отступника.

— Дам двадцать ледяных легионов, которые пришли со мной. И не единым больше, — четко ответил Люцифаг. — И я оставляю за собой командование ими. Не собираюсь доверять решение их судьбы твоим генералам.

Мухи с яростным гудением взвились и ринулись вниз, к Адрамалику и Люцифагу. Министр судорожно сглотнул.

— Ты сохранишь командование, — тихо прожужжал Вельзевул. — Ну или так многим покажется.

Без единого слова, молниеносно, оболочка Фарайи вдруг прыгнула на Люцифага и, не обращая внимания на множество покрывавших того рогов, обхватила архидемона руками и ногами так крепко, что какое-то мгновение шокированный демон даже не сопротивлялся. В следующий же миг неподвижность Люцифага сменилась гневом, а потом и отчаянием — когда он понял, что не может двинуться. Мухи свили над его головой зловещее кольцо и ринулись ниже, образовав черный, шевелящийся воротник вокруг шеи.

Взметнулись в воздух стайки защитных глифов, но с ними легко расправились глифы Вельзевула. Голова Люцифага стала непроизвольно и неузнаваемо трансформироваться, и только ярость отражалась в каждом новом обличье. Но вскоре гнев сменился выражением агонии — мухи, перемалывая костяные пластины, начали вгрызаться в его плечи, в лежащую под ними плоть. В следующий миг глаза его потухли. В торсе Люцифага что-то словно провернулось, и Адрамалик увидел, как голова его, еще кривя обсаженные мухами губы, склонилась набок, отделилась от плеч и плюхнулась в кровавую лужу. Фарайи по-прежнему сжимал трясущееся тело, а мухи, жужжа и толкаясь, слепились в новую голову. Вельзевул выпустил еще один глиф, и тысячи частей новой головы сразу поменяли очертания, цвет и завершили превращение. Копия оказалась неотличимой от оригинала. Адрамалик понял: для любого свидетеля Люцифаг вошел в Ротонду и спустя некоторое время выйдет из нее совершенно невредимый.

— Первый министр, — зажужжал, восстанавливаясь, Вельзевул, на левой руке которого теперь не доставало кисти и предплечья, — пойдешь с ним. Проследи, чтобы его фельдмаршал немедленно послал за всеми остальными его войсками и направил их в Дис. Сейчас же. Наш гонец вызвал бы подозрения.

Оболочка Фарайи отпустила пленника и опять рухнула у подножия трона. Каким-то судорожным движением она дотянулась до головы Люцифага, лежавшей лицом вниз в луже крови.

Все еще под впечатлением этого спектакля, Адрамалик склонил негнущуюся шею:

— Да, мой государь.

Не поднимая взгляда, он повернулся к выходу, но успел заметить, как Фарайи выдрал из «трофея» кусок мяса, сунул в рот и принялся медленно жевать.

Сдерживая отвращение, Адрамалик двинулся к выходу в сопровождении того, что только что было Люцифагом Рофокалем. Мысли роились в голове. Конечно, Адрамалик немало насладился той ситуацией, в который оказался этот самонадеянный архидемон, — он сам спровоцировал свой печальный конец. Но это событие породило целую лавину размышлений, и сводились они к одному: Вельзевул — в отчаянии, и Саргатан действительно может его уничтожить.