Я подумал, что, видимо, это мой последний завтрак в жизни. Неплохо придумано! Трое свидетелей внезапной смерти Джека Клинча. Виноват, Юджина Коннели, инспектора и так далее. Дальше все по трафарету. Контейнер с прахом отправляется на Землю, прелестные пальчики мадемуазель Лоран повязывают траурный креп на урне, скромные похороны на кладбище в Космополисе.

– Почему вы не едите? – поинтересовалась Долорес.

– Спасибо, не хочется.

– Боитесь, что отравят? – усмехнулся Милн.

– Нет, не боюсь.

– Боитесь! – Он поддел вилкой большой кусок с моей сковороды и отправил себе в рот. – Ну что? Убедились?

– Убедился. – Я мысленно вознес молитву святому Патрику и залпом выпил кофе.

– Как вам здесь нравится? – светским тоном осведомилась Долорес.

– Ничего, очень мило. А у вас сегодня что, какой-нибудь праздник?

– У нас теперь каждый день праздник, – сказал Милн. – Делать-то нам нечего.

– Смотря кому, – поморщился Лоретти, – мне так работы хватает.

– Вот как, вы продолжаете работу? – Для меня это было новостью.

– Делаю кое-что.

– Когда же нас все-таки отправят на Землю? – снова задала вопрос Долорес.

– Не знаю. Это должен решить мистер Роу.

– Ну а ваше мнение?

– Я думаю, что базу нужно ликвидировать. Откачать воду из шахты вряд ли удастся, а бурить такую толщу скал невозможно.

– Правильно! – хлопнул рукой по столу Милн. – Вот это слова! Приятно слушать!

Лоретти встал со стула:

– Прошу извинить, у меня дела.

Я тоже поднялся:

– Спасибо за кофе, Долорес. Мне нужно с вами поговорить, сеньор Лоретти.

Он удивленно поднял брови:

– Пожалуйста, но только не раньше чем через час. Я должен закончить опыт.

Я провел этот час у себя в комнате, пытаясь разобраться, чем была вызвана удивительная метаморфоза. Чем больше предположений я строил, тем меньше что-нибудь понимал.

Так ничего и не решив, я направился к Лоретти.

Дверь комнаты Милна была открыта. Я заглянул туда. Долорес босиком, в шортах, мыла пол. Милн с видом пай-мальчика, без ботинок, поджав ноги, сидел на тщательно застеленной кровати. Окно было распахнуто, и даже видневшееся в нем небо имело какой-то непривычно голубоватый оттенок.

Поистине день чудес!

Долорес меня заметила и, откинув тыльной стороной руки прядь волос, улыбнулась:

– Не правда ли, мистер Клинч, Милн ужасный неряха?!

Я неплохо разбираюсь в женских ногах и могу сказать без преувеличения, что у Долорес они выше всяких похвал. Увы! Детективу часто приходится приносить в жертву самое лучшее, чем может жизнь одарить мужчину. Впрочем, лирику побоку! Мне предстоял важный разговор, который мог кое-что прояснить.

Я постучал в дверь Лоретти.

Он сидел за микроскопом и кивком головы предложил мне сесть.

Я огляделся по сторонам. В комнате был идеальный порядок. В углу, над кроватью, висела фотография молодой девушки, почти ребенка. Мне невольно вспомнилась история с несовершеннолетней дочерью миллионера.

– Поглядите, мистер Клинч, металлургический завод в миниатюре.

Я подкрутил окуляры по своим глазам. В капле на предметном столике копошились какие-то твари.

– Бактериологическое разложение осмистого иридия, – пояснил Лоретти. – Полный переворот в технике. Огромная экономия, не нужно ни электрического тока, ни сложного оборудования. Все идет без вмешательства человека.

– Да, занятно. Но какой сейчас в этом толк, если шахта затоплена, а другого места для добычи на планете нет? – Я намеренно задал этот вопрос. Меня интересовало, как он воспринимает все случившееся.

– Не беда! – ответил он небрежным тоном. – Тут у меня подготовлено несколько штаммов для отправки на Землю. Не удалось тут – наладим там.

– А это не опасно?

– В каком смысле опасно?

– Все-таки бактерии. А вдруг они вызовут на Земле какую-нибудь эпидемию?

– Исключено!

– Почему?

Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые «Корона-корона», и я с удовольствием закурил.

– Видите ли, мистер Клинч, – сказал он, выпустив большой клуб дыма, – здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опасных для живого организма бактерий быть не может. Они просто не смогли появиться в процессе эволюции.

– А если, попав на Землю, приспособятся вместо осмистого иридия паразитировать на живых существах?

– Не думаю. Тогда это уже не те бактерии. Кроме того, будут приняты все необходимые меры предосторожности.

Я решил переменить тему:

– Чем вы объясняете сегодняшний торжественный завтрак в полном сборе?

Он поморщился и раздавил в пепельнице сигару.

– Людям иногда надоедает валять дурака, мистер Клинч.

– И вам тоже?

– И мне тоже.

– А я уже подумывал, нет ли тут каких-нибудь бактерий, вызывающих умопомешательство.

– Таких бактерий тут быть не может, я уже объяснял почему…

Я тоже погасил сигару и встал:

– Очень благодарен вам за беседу. Если не возражаете, зайду как-нибудь еще.

– С наручниками?

– Пока без них.

Он снова занялся своим микроскопом. Я подождал, пока его мысли не переключились целиком на работу, и спросил:

– Чем вызван взрыв в шахте?

– Не знаю, – ответил он, не отрываясь от окуляров. – Это не по моей части, спросите Милна.

– Милн считает, что был взрыв газа.

– Значит, взрыв газа.

– И о смерти Майзеля вы ничего не можете мне сообщить?

– И о смерти Майзеля я вам ничего не могу сообщить, обратитесь к Долорес.

– До свидания, сеньор Лоретти!

– Прощайте, мистер Клинч!

4 Из дневника Джека Клинча

4 апреля

Восемь дней ничего не записывал. Внезапно возникшая нежная дружба между обитателями базы тает, как кусок сахара в стакане чая. Некоторое время еще продолжались совместные трапезы, но уже без былого блеска. Долорес что-то готовила на скорую руку, однако созвать всех вовремя к обеду было нелегко. Уже на третий день Милн стал являться в кают-компанию под хмельком, а Лоретти часто отсутствовал, ссылаясь на срочные опыты.

Все же встречи за столом давали мне единственную возможность продолжать наблюдения. Остальное время все отсиживаются по своим комнатам. Снова дует ветер, и мы живем при искусственном свете. Приходится держать ставни закрытыми. Даже специальные стекла не выдерживают напора ветра. О том, чтобы выйти на прогулку, нечего и думать.