Обмахнувшись ладошками, Аполлон Григорьевич совершил верх неприличия: расстегнул жилетку.

– С вами никогда не знаешь, куда попадешь, – сказал он. – Ну, и кто эта вторая голова?

– Представьте себе барышню, одаренную мужской волей и твердостью характера, – сказал Родион, прикрывая глаза, будто воображая это чудо. – У нее было все: богатство родителей, отличное приданое, образование и все возможности в жизни. В один день не осталось ничего. Характер подвергается испытанию: его хозяйка должна покорно согнуть плечи и зарабатывать на жизнь белошвейкой. Барышня начинает ненавидеть всех, а особенно тех, кто учился вместе с ней, был беднее, но судьба оказалась к ним ласковой: подруги удачно вышил замуж, и теперь она шьет для них платья и шляпки. Какое унижение! Какая пружина сжимается! Нужен только спусковой крючок, как у ружья. И он находится. Одна из старых подруг общается с ней, как с равной и даже больше. Софья Карсавина так же несчастна, как она, не может выйти замуж, у нее какая-то болезнь, как она наверняка говорит. Девушки сближаются. Софья убеждает: можно вернуть все, если стать самим собой, не считаться ни с чем. Барышня с характером готова следовать за ней во всем. Паша становится проверкой...

– Позвольте, – перебил Лебедев, – а где она научилась такому приему?

– Сашенька Ипатьева была лучшей портнихой мадам Живанши. У нее твердая рука и верный глаз. Рука портнихи приучена втыкать иглу без промаха. А точку, куда должна попасть булавка... думаю, указала Екатерина Делье. У нее же еще медицинское образование, вот и рассказала Карсавиной курьез: как можно воткнуть в сердце иглу, чтобы человек еще жил до того мгновения, как шелохнется. Или сам доктор Карсавин просветил. Это не так важно...

– Но как вы узнали, что это Ипатьева?

– Видел, но упорно не замечал истину, – сказал Родион. – Логика никак не хотела вставать на свое место. Я гнул – она гнулась. Надо было думать. Ипатьева принесла странный букет: розы и нарциссы. Невозможное сочетание. Букет выпал и развалился на две половинки. На самом деле два букета: один от Живанши – розы, а второй от нее – имениннице и институтской подруге. И со смыслом: белые нарциссы значат «обманутые надежды» на языке цветов. Но это не все. Ипатьева держала букеты в правой руке, а зонтик – в левой. Правша взял бы то, что собирается отдать, в рабочую руку. У нее на шляпке я видел эгретку из райских яблочек, среди которых так просто затеряться бронзовому шарику. Да и второй раз видел эту шляпку там, где ей не полагалось быть... Но это не все детали. Ипатьева, как посыльная из «Смерти мужьям», могла беспрепятственно ходить по квартирам, доставляя шляпки, что и проделала с Ипполитом Делье, прихватив его визитницу. Имея под рукой любые платья, она могла одеться светской барышней, чтобы пойти в ресторан «Донон» или на бал-маскарад. Она знала всех, могла быть везде принятой и незамеченной, и делать, что угодно.

– Зачем же Карсавиной понадобилось убивать горничную?

– Нужен был сильнейший аргумент. Софья Петровна объяснила Сашеньке: негодные люди виновны в смерти ее сестры, и они достойны только одного – мести. И она ей поможет. Сашенька не возражала: справедливые эмоции хорошо поддерживали ее личный план. Трупы с булавками в сердце не посыпались на наши головы только потому, что Карсавиной надо было самой встречаться с барышнями, чтобы забрать их дневники. Любила она следы подчищать. С Екатериной Павловной все вышло отменно. Пока Карсавина разговаривала с ней на скамейке, на адвоката, возвращавшегося домой, случайно налетела посыльная со шляпной коробкой. Мельчайшее происшествие. В завязавшейся суматохе, подъеме коробки с тротуара, извинений и прочим, незаметно пропала конфетница. Антон Сергеевич это додумал, вспомнил лицо и был обречен. Наверняка в ресторан пригласил Карсавину, чтобы обсудить подозрение. Но в кабинет вошла еще и Сашенька. Так что, адвокат, а за ним и дипломат стали приятной добавкой к разгоравшемуся аппетиту Софьи Петровны...

– Барышня обрубала концы, которые вы начали тянуть.

– Именно. Карсавина попросила Анну Хомякову захватить дневник, дождалась, пока князь отошел за мороженым, обнялась с ней, а Сашенька нанесла удар. Опять восторг, и улика, положенная в ладонь. Что же касается мадам Кивато, более известной как мадам Гильотон, то дверь она открыла тому, кого любила и должна была в шутку «убить». Не сомневаюсь, что Гильотон хорошо узнала этот ангельский характер, она была далеко не дура. Не зря предупреждала... Вместе они возбудили массу сексуальной энергии друг в друге, только Софье Петровне этого было мало. Она вошла с Сашенькой и достигла вершин наслаждения, с каких уже не могла спуститься. Заодно убрала последнего свидетеля. Двухголовый зверь покинул квартиру через черный ход, оставив облачко духов «Черная маска». А колесо почти закончило свой ход.

– Какое колесо?

– Что-то вроде уробороса или стрелок, замыкающих друг друга. Бумажки с розочками подсказали. Карсавина предлагала подружкам использовать обрывочки счетов из салона, как знак, что шуточное убийство совершено. Счетов в доме полно. Оторвал верхушку, пририсовал стрелочки – и «метка» готова. Остается ее правильно положить. И вот тут возникла легкая путаница.

– Как разобрались?

– Пришлось ответить на вопрос: почему Екатерина Павловна сначала показывала мне якобы присланную «метку», а потом розочка нашлась только в ее коробке, но не в сумочке убитой?

Лебедев воплотил собой «немой вопрос».

– Да потому что это была одна и та же бумажка, которая потом отправилась по адресу в коробке к Анне Хомяковой, – ответил Родион. – Анна Ивановна тоже аккуратно положила «метку» в коробку. Нам все спутал Паша из-за своей безалаберности. Если бы положил к Гоголю – была бы одна четкая линия. А так пришлось поломать голову. Но как только я понял, в чем дело, сразу стало просто. Извините, Аполлон Григорьевич, у вас тогда нечестно пари выиграл...

– Вот и говорю: шулер. А дальше что?

– По плану доктора Карсавина Екатерине Делье предназначалось убить Анну Хомякову, Анну Ивановну нацелили на мадам Гильотон, гадалке поручили «убить» Софью Петровну, той – всего лишь Аврору Грановскую, ну, а жене адвоката досталась Сашенька Ипатьева. Что же до самой белошвейки, то жребий доктора сразу указал ей на госпожу Делье. Паша Хомяков стал разминкой.

– Значит, Карсавин лечил Ипатьеву тоже?

– Логика говорит, что в рамках дружеской помощи нет ничего проще, чем дочери сводить подругу на бесплатный прием к отцу. Тем более что своего родства Софья Петровна никогда не афишировала... Доктор Карсавин слишком поздно понял, какое чудовище создал. И поступил, как может только любящий отец: взял всю вину на себя. Но и здесь не удержался от благородного эксперимента: предложил чиновнику полиции выбрать конфетку с миндалем или цианистым калием... У пристава все дела закрыты, но убийца не пойман...

– О! – восхищенно выдохнул Аполлон Григорьевич, но сразу спохватился: – Так значит, Гоголь предназначался Сашеньке Ипатьевой?

– Тут логика показа себя с лучшей стороны... Именины – удачный день для ответного подарка. Чтобы Сашенька не догадалась, какая «шутка» ее ждет. Но мне кажется, Аврора плохо знала силу ее характера. Такого крысой не напугать. Представьте: принять молниеносное решение, заколоть Пашу Хомякова, вернуться в салон, получить букет от Живанши и пойти с поздравлением как ни в чем не бывало. Она растерялась только раз, увидав городового в прихожей Грановской: подумала, что за ней. И я это видел, но решил, что обычный страх барышни перед незнакомым полицейским.