Она кивнула ему и, послав воздушный поцелуй, скрылась в чаще тропических деревьев. Подол ее летящего платья мелькнул где-то далеко впереди. Он вдохнул напоследок запах ее духов и неспешно направился к выходу…

– Ой, ну до чего же здесь красиво! – вздыхала Танюша, рассматривая праздничное убранство дома. – Честное слово, просто дворец. Не отказалась бы я провести тут недельку.

– Ты не одинока в своем желании, – усмехнулся Петр Алексеевич. – Многие из приглашенных гостей с удовольствием остались бы здесь навсегда.

– Но не у всех есть для этого возможности, верно? – Танюша толкнула в бок Элеонору.

– О чем вы говорили? – рассеянно спросила она.

– О том, что мне нужны деньги! – зашептала ей на ухо дочка. – Черта с два я теперь откажусь от всего этого. Ты слышишь меня, мамуля?

– Да, конечно. Я думаю над этим, – ответила Элеонора.

«Если бы все пошло, как мне нужно, я бы разом убила двух зайцев, – подумала она с неожиданной для нее самой злостью. – Я бы избавилась от маменьки, а заодно и от дочки».

– Дорогая, я вовсе не голоден, – смеялся Марк, отказываясь от очередной порции. – Гляди, я скоро лопну!

Антонина смотрела на своего избранника влюбленными глазами и просто млела от счастья.

– Давай лучше улучим момент и поговорим с твоей матерью, – сказал вдруг Марк, и улыбка, как по мановению злого волшебника, слетела с губ женщины. Она испугалась.

– Что ты, не вздумай! Ты все испортишь.

– А я думал, сегодня как раз подходящий момент, – разочарованно протянул он. – Твоя мать в прекрасном настроении. Спорим, она не станет нам препятствовать!

– Здесь наскоком не возьмешь, – внушала ему Антонина. – Моя мать и так сделала нам одолжение, пригласив на свой юбилей. Возможно, она уже смирилась с моим выбором. Давай еще немного подождем.

«Стану я ждать! – с обидой подумал Марк. – Хотя, быть может, Тоня права. Когда богатство само плывет в твои руки, надо быть полным дураком, чтобы от него отказываться».

Влад пожирал уже третью порцию омаров, когда к нему подошел плотный мужчина в пиджаке, который едва не лопался на его тугих мышцах.

– Кушаешь, сынок? – спросил он ласково.

Влад оторвался от еды, взглянул на мужчину и оторопел.

– Что вы здесь делаете? – просипел он.

– Разве ты забыл? Мы хорошие друзья с твоей матерью.

Дворецкий поставил тарелку на стол. У него пропал аппетит.

– Ты когда вернешь деньги? Я думал, ты понял те инструкции, которые тебе передали мои братья, – проговорил гость, поглаживая палец с массивным перстнем.

– Да-да, – заторопился Влад. – Не стоит беспокоиться, я уже работаю над этим.

– Ну так работай быстрее, – проговорил мужчина. – Ты же не хочешь огорчить маму и отправиться на корм рыбам? Всего хорошего, сынок. И помни, это наше последнее предупреждение.

«Нужно достать деньги, – думал Влад. – Может, сегодня, когда вокруг такая суета? Если повезет, то никто меня и не заподозрит».

Оркестр играл все новые и новые мелодии. Пары, вальсируя, плыли по кругу. Поравнявшись с креслом Дворецкой, танцоры посылали вежливые улыбки юбилярше и с чувством выполненного долга завершали круг. И так снова и снова. Казалось, танцам не будет конца. Вероника смотрела на веселящихся гостей, как прохожий смотрит на крутящуюся карусель. Взгляды, улыбки, нежные объятия – и все мимо, круг за кругом! Мелькали одни и те же лица, одни и те же платья, вновь и вновь, до головокружения.

Официанты разносили мороженое и десерты. Гости, предпочитавшие танцам плотские удовольствия, могли отвести душу за столом, где среди пышного великолепия роз были расставлены блюда со всевозможными сладостями. Здесь был огромный многослойный торт, украшенный взбитыми сливками и фруктами; великолепные, тающие во рту пирожные, воздушные безе, эклеры с разной начинкой; ягодные желе в хрустальных розетках с золочеными ложечками – словом, все то, что так радует глаз и доставляет удовольствие желудку.

Часы в гостиной пробили одиннадцать раз. Наступило время фейерверка. Гости высыпали на террасу и смотрели, как взлетают и падают ракеты. Небо пылало всеми цветами радуги, освещая лица людей. Отблески багряного дождя отражались и множились в стеклах особняка, создавая впечатление сказочности происходящего.

Обслуга также покинула свои места и присоединилась к гостям. Группки людей осадили лужайки и громкими возгласами встречали каждый новый залп. Дворецкая, стоя у окна, смотрела на салют в свою честь. Когда погасла последняя ракета и в глубине сада запылали огромные буквы «С днем рождения!», публика разразилась аплодисментами. Вероника снисходительно улыбнулась краешками губ, так взрослый обычно принимает непосредственную радость детей. Она с облегчением вернулась на свое место в гостиную и подала знак оркестру. Наступил спад веселья, и гости понемногу начали расходиться.

Возле Вероники выстроилась целая очередь. Вежливые улыбки, пожатия рук, слова благодарности и неизбежное прощание.

– Благодарим за чудесный вечер.

– Спасибо.

– Давненько мы так не веселились.

– Спасибо, что пришли.

– Еще раз наши поздравления. Праздник удался на славу.

– Благодарю.

И так далее. Одна и та же вежливая, чуть отстраненная улыбка. Одни и те же слова для всех.

Дворецкая устала. Веселье всегда утомляло ее…

К полуночи в гостиной остались только самые близкие: дети Дворецкой со своими спутниками, Пирогов и Анастасия.

Люди из оркестра уже уехали, приглашенные официанты разошлись по домам. В доме стало привычно тихо и немного грустно, как обычно бывает после большого нашествия гостей. Длинные столы уже не ломились от обилия закусок, а белели свежими скатертями, на которых в огромных вазах были расставлены принесенные гостями букеты. Подарки в больших и малых коробках, перевязанных лентами, были предусмотрительно убраны в одну из дальних комнат, чтобы хозяйка, когда у нее возникнет желание, могла в одиночестве рассмотреть подношения близких и друзей.

Из прислуги остались только кухарка и горничная, которые, используя затишье после бала как короткий отдых, пытались наверстать упущенное. Сидя за сервировочным столиком в углу огромного зала, они лакомились остатками изысканных кушаний и тихонько переговаривались между собой.

Члены семьи расположились на мягких креслах и диванах. Они все чувствовали себя немного скованно, так как впервые собрались в таком расширенном составе. Муж Элеоноры, конечно, здесь не был новичком, но и к числу частых посетителей особняка Дворецкой его отнести тоже было нельзя. Он сидел на самом краешке дивана, подвернув ноги так, словно хотел спрятать свои немодные ботинки подальше от глаз окружающих. Мужчина преимущественно молчал, предоставляя возможность жене высказываться за них двоих.