С верхних перил бросился на землю промышленный Наквасин, но зашиб ногу. Его догнали четверо колошей, на копьях поднесли к крепости и там оскальпировали и отрубили голову.

Бросился вниз и промышленный Кабанов, но его постигла та же участь.

Пожар продолжался до самого вечера. Сгорел и новый, почти построенный фрегат. У реки лежали заколотые копьями коровы.

Последним погиб дозорный на восточной башне Захар Лебедев. Он сделал несколько выстрелов из пушки. Но порох кончился, и пушка замолчала. Однако Лебедев не сдавался и стрелял из ружья.

Индейцы долго не могли пробиться на башню. Лебедев рубил секирой тех, кто лез к нему, а сам прятался от стрел и пуль. И все же индейцы победили. Еще живого Лебедева сбросили с башни во двор.

Тем, кто стоял в дозоре на стенах, удалось выстрелить из пушек всего один раз в бежавших к воротам индейцев. Они сразу же были убиты и оскальпированы.

Склады компании колоши разбили. Там находилось много добра. Сотни бутылок с ромом выпивали тут же, на месте. Начались танцы победителей.

В тот страшный день зеленый бриг мирно покачивался на волнах Ситкинского залива.

Капитан Роберт Хейли во время обеда съел изрядный кусок пудинга и почувствовал боль в левом боку. Он лег в постель и долго держал бутыль с горячей водой у больного места. Когда боль приутихла, Роберт Хейли принялся за Библию и незаметно уснул.

Разбудил его настойчивый стук в дверь.

— Сэр, — сказал помощник, — у борта несколько лодок. На них русские. Они молят о спасении. В лодках много женщин и детей.

— Откуда они? — сразу проснувшись, спросил Хейли.

— Из русского форта. Он взят индейцами. Женщины думают, что все русские убиты.

— Что ж, — поразмыслив, сказал капитан. — Пусть поднимутся на палубу. Под английским флагом они будут в безопасности. Спрячь их в малый трюм, где у нас помещались больные негры.

— Их надо покормить, сэр, дети с утра ничего не ели.

— Сколько их?

— Трое русских мужчин, восемнадцать женщин и шестеро детей… И еще шестеро туземцев.

— Ого! Тридцать три человека! Клянусь Библией, я возьму за них хороший выкуп. Разрешаю кормить их наравне с командой.

— Слушаю, сэр.

Капитан Хейли полистал Библию и опять заснул. И на этот раз он спал недолго.

— Сэр, — доложил помощник. — Приехали индейцы. Ваш знакомый вождь и с ним еще несколько человек.

Капитан поднялся с постели и надел мундир. За пояс заткнул два пистолета.

В каюту, неслышно ступая босыми ногами, вошел Котлеан в английском фризовом капоте и с важным видом протянул руку капитану.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, Котлеан. Рассказывай, как ты выполнил наш договор.

Котлеан замотал головой — он не понимал по-английски.

— А-а, я забыл. Ему нужен переводчик. — Капитан ударил в гонг. — Позовите Джона. Нет, он исчез, пусть придет Питер.

Пришел матрос Питер, проживший два года в плену у колошей, и разговор начался.

— Я взял русскую крепость, все русские уничтожены.

— Ты уверен?

— Котлеан никогда не лжет. Ты увидишь сам. — Индеец вышел и тотчас возвратился, держа в руках связки окровавленных волос.

— Что это?

— Скальпы побежденных. Здесь ровно два десятка.

— Я не хочу смотреть на эту гадость. Немедленно убрать, — закричал капитан.

Индеец унес скальпы и вновь вернулся.

— Теперь ты веришь мне?

— Верю. Но зачем ты поступил так жестоко? Наверное, если бы ты мог, то содрал бы и мою кожу?

Индеец посмотрел на голый блестящий череп с легким пушком на затылке и чуть заметно усмехнулся.

— Нет, твой скальп я бы не тронул.

— Благодарю за внимание… Но поговорим о главном. Сколько было бобровых шкур в крепости?

— Всего три тысячи.

— Где они?

— Мой дядя и братья хотят оставить их для себя.

— Мне наплевать на твоих братьев. Я тебя спрашиваю, где мои бобровые шкуры?

— Мы их взяли себе.

Капитан Хейли вскочил с кресла. Раздался резкий удар в гонг.

— Я вас слушаю, — возник на пороге помощник.

— Приготовьте две виселицы на фока-рее, — тихим, как всегда, голосом сказал Хейли. — Поставить на табуретки вождей и держать, пока мои бобры не будут у меня в трюме. Они напали на русскую крепость и теперь говорят, что им приказал я… Это пираты, другой на моем месте пристрелил бы их без всяких разговоров. Если они вздумают сопротивляться, тогда…

— Я понял вас, сэр!

Котлеан вышел на палубу, все рассказал вождю Скаутлельту. Посоветовавшись, они отдали приказ сопровождавшим их воинам привезти все шкурки на корабль.

Петлю на шею им не надевали, но оба сидели под виселицами на табуретках, пока не привезли шкурки.

— У этого капитана два языка и два сердца, — печально сказал Котлеан.

— Я говорил тебе, что надо верить Баранову.

Больше они не сказали друг другу ни слова.

Великий вождь Скаутлельт и его племянник Котлеан понимали, что сопротивляться бесполезно. Вся команда брига находилась на палубе. Три десятка дюжих мужчин с ружьями, пистолетами и топорами не спускали с индейцев глаз. А кроме того, капитан Хейли поставил их в такое положение, что у них не оставалось выбора. Мести правителя Баранова они боялись, а огнестрельное оружие и порох им мог дать только английский капитан.

И хотя колоши тщеславны и очень обидчивы, и иногда только от одного взгляда, по их мнению недостаточно вежливого, приходят в ярость, Скаутлельт и его племянник Котлеан перетерпели неучтивое обхождение капитана Хейли.

Погрузив шкуры в трюм, капитан сделался добрым. Он пригласил вождей в свою каюту и угостил их первосортным ромом и всякими сладостями.

— Мы отдали всех бобров тебе, — печально сказал Скаутлельт, — но что же остается нам? У вождя Котлеана погибло двадцать воинов, у меня около трех десятков. У воинов остались жены и дети.

— Ты взял из складов все, что там находилось, — отрезал Хейли. — Довольно с тебя. Наверное, там было много бисера и бус. Там был ром и рыба. Разве ты не знаешь, что ружья, порох и пушки дорого стоят? А главное, ты упустил правителя Баранова. Вот если бы его скальп ты принес, у нас мог быть другой разговор. А ведь теперь получается так: вернется Баранов, построит новую крепость, а вас, великих вождей, выпорет плетьми.

— Так не будет. Мы построим свою крепость, и Баранову придется покинуть Ситку… Ты хотя бы отдал моих пленных. У тебя сидит в трюме тридцать и еще восемь человек. — Скаутлельт показал на пальцах. — Пусть мне достанется выкуп.