«Радостная новость», – бессильно вздохнул Комлев.

Но, как оказалось, главную угрозу в том бою представляли не позитронные лазеры ягну, а их ракеты-пенетраторы.

Паладины поредевшей группы на пеленге «ноль» поняли, что второго залпа с «Ретивого» они не переживут.

И сделали выводы.

Они выпустили фрегату прямо в лоб по три пенетратора и поспешили убраться в глубокий каньон, опоясывающий квадратные бедра архонтессы.

За тринадцать секунд между жизнью и смертью Еланов и зенитчики фрегата сумели сделать невозможное: один за другим пенетраторы разлетались на винтики, прошитые очередями автоматических пушек и лучами лазеров.

А Еланов бросил корабль вниз, к архонтессе, рискуя при потере управления врезаться в ее бок на скорости, нисколько не совместимой с жизнью.

Пенетраторы ягну, рассчитанные на поражение джипсианских астероидов – зловещих каменных увальней с посредственной маневренностью, – не успевали отработать маневр Еланова. И тогда их кремний-нейронные мозги приняли единственно верное решение на подрыв в упрежденной точке…

За полторы секунды железная туша «Ретивого» приняла сотни гиперзвуковых осколков. Некоторые из них проходили фрегат навылет, прошивая переборку за переборкой, словно те были сделаны из газетной бумаги. Другие, встретив многослойную бронезащиту двигательной группы, взрывались с силой артиллерийского снаряда. Третьи, были и такие, лишь процарапали обшивку длинными зазубристыми бороздами и ушли на рикошет…

На ГКП хлынул поток тревожных сообщений о полученных повреждениях.

– Приступайте к борьбе за живучесть! – рявкнул Часомерский. – И я попрошу в ближайшие минуты избавить меня от рассказов о том, где, кому и что продырявило. Не до грибов нам сейчас, товарищи, не до грибов…

– Нелинейный скачок гравитационного возмущения траектории! – закричал пилот Еланов. – У этой дуры сила тяжести!.. Растет!..

Комлеву не требовалось комментариев. Ему было ясно, что в довершение всех бед они рискуют попросту упасть на архонтессу и всему виной будет ее роковое притяжение. Которое невозможно было учесть заранее, поскольку здесь явно работал эффект гравитационного эмулятора, но только отмасштабированный в десятки раз сравнительно с доступными землянам мощностями.

– Давай, Кузьма… Вытаскивай нас как можешь, – не приказал, а скорее попросил Часомерский.

И Кузьма расстарался.

Мгновенно рассчитав, что только тяга кормовых маршевых двигателей в состоянии превозмочь гравитационные чары архонтессы, Еланов головокружительным разворотом поставил корабль «на попа». Ясное дело, «Ретивый» продолжал нестись вперед с интерстелларной скоростью, но теперь архонтесса оказалась ровно под его маршевыми дюзами.

– Высота пятнадцать! – доложил штурман.

И дальше становилось только хуже:

– Высота десять!

– Высота три!

– Нет зажигания на маршевых! – закричал Еланов.

«Прощайте все», – мысленно сказал Комлев.

– Высота семьсот метров!

– Высота двести метров!

Лишь с третьей попытки Еланову, разбившему предохранительный колпак на системе взрывного пуска маршевых, удалось призвать к жизни плазменных джиннов. По бескрайнему плато одного из боков архонтессы хлестнули огненные бичи. В брюхе у «Ретивого» послышался хлопок, затем подозрительный свист.

«Надорвался…» – подумал Комлев.

Корма «Ретивого» неслась над архонтессой на комариной высоте сорок метров. И несмотря на полную тягу маршевых, расстояние это продолжало уменьшаться.

К счастью, впереди черным обрывом уже зиял край архонтессы.

– Еланов, поднажми бортовыми маневровыми! – посоветовал Часомерский.

Этот совет, смехотворный в других условиях, оказался весьма дельным. Крошечное приращение скорости, которое дали маломощные бортовые, протолкнуло фрегат к спасительному обрыву. По плавной параболе «Ретивый» прошел угол архонтессы, разминувшись с ее тусклой обшивкой в считанных метрах.

На связь вышел замначальника двигательного, тот самый Эдуардыч, с которым Комлев уже имел содержательное общение на Певеке, во время памятной вивисекции двигателя Д-2.

– Товарищи, вы не поверите, но приливным эффектом от этой коровы нам маршевые дюзы потянуло.

– И что?

– Они теперь длиннее, чем раньше. На полметра, – похоронным тоном сообщил Эдуардыч.

– Если бы у «Ретивого» была супруга, она была бы довольна, – заметил Часомерский.

В корабельной сети раздался дружный, в несколько глоток, гогот.

Тем временем «Ретивый» стремительно удалялся от архонтессы.

– Ну что там с СР-сканированием? – поинтересовался Часомерский. – Сделали?

– Да вроде… Заканчиваю предварительный просмотр, – сообщил оператор. – Видна макроструктура, похожая на кристаллическую решетку металла. В узлах у нее, вероятно, реакторы. Так что наша кралечка-майор оказалась права… Также вижу тоненькие каналы, параллельные ребрам объекта. Заглубление – сто семнадцать километров от поверхности. Толщина ерундовая. Считанные метры. Состав стенок – какое-то говнище вроде углеродных нанотрубок. А под ними, похоже, транслюксоген, который мы ищем…

– Что значит «похоже»? – въедливо спросил Часомерский.

– А что, по-вашему, наши СР-сканеры имеют в блоке анализа опорные данные по транслюксогену? – нервно парировал оператор.

– Отставить хамство на борту! – одернул его Часомерский.

– Извините… Был неправ.

– В общем, приказываю слить все, что вы там насмотрели, связистам фрегата. Пусть посылают на «Камрань». Там разберутся… Уже пора.

Х-связь, к счастью, работала. Чего уже нельзя было сказать про второй Х-двигатель.

Как оказалось, несколько осколков смогли-таки преодолеть через все слои брони и насмерть поразили систему карданных подвесов. А вместе с ней и блок спин-стержней. Это означало, что улизнуть Х-переходом «Ретивый» уже не сможет.

В общем, и Часомерскому, и остальным стало не до результатов СР-сканирования.

Пролет «Ретивого» мимо архонтессы привел ягну в кипучее бешенство.

Операторы радаров наперебой рапортовали о все новых сворах паладинов, которые устремлялись в погоню за «Ретивым».

К счастью, у фрегата был основательный запас скорости и ягну требовалось время, чтобы развить хотя бы сопоставимую.

Но если паладинам это было нелегко, то корветы справлялись с этой задачей пугающе шустро.

– Шесть корветов на хвосте! – отчеканил оператор.

– Энергию на кормовые! – реагировал Часомерский. – Открыть заградительный огонь в задней полусфере! Слышишь, Еланов, поднажал бы ты еще чуток!