— Благодетельствуешь… Спасибо, Костя, уважил, — Гутарев картинно склонил голову с выбритым пробором в набриолиненных волосах. — Но, вот, какая незадача… И у меня смачное дельце наклевывается, боюсь упустить.

Он многозначительно поглядел на Голдобина, силящегося понять их диалог через вновь навалившуюся алкогольную завесу.

— Ну, тады извиняйте, господин хороший, — поднял Ленков стакан со спиртом. Зажевывая выпитое жареным мясом, он не мешал Мишке Самойлову и Алешке Сарсатскому бахвалиться за столом, в красках расписывать подробности добычи золотого содержимого ящика-кассы.

2

На следующий день вечером, снова у Коновалова за бутылкой спирта, гутаревцы перетирали услышанное вчера.

— Фартовый мужик — Никифор! — восторженно качал головой Васька Бородин, длинный двадцатилетий рыжий парень с мертвыми глазами на продолговатом рябом лице. Бородин, как и многие в шайке Гутарева, знали Ленкова под именем Никифор. — Видал-миндал! Без шуму и пыли! Фартовый мужик!..

— Кончай слюней брызгать! — брезгливо отвернулся сидевший напротив Васьки Степан Малинин.

— И то верно, кончай. Носисся со своим Никифором, што дурень с торбой! — буркнул Коновалов, видя сумрачное лицо Гутарева.

Молча, будто на поминках, пили и ели, пока не заявился Мишка Голдобин.

Он скинул шинель, зябко передернул плечами, подсел к столу и опрокинул в глотку налитый Малининым стакан разведенною спирта. Отправив следом кусочек сала, покрасневшие вмиг глаза перевел на Гутарева, кивнул утвердительно.

— Ленка-Курносая все что надо разнюхала. Дом богатый, добра на тыщи рублев!

— Это ты про чо, а? Какой дом, чей? — недоуменно, чуть ли не хором, гаркнули Малинин и Бородин.

— Цыть, оглоеды! — прикрикнул Иван Коновалов. Он увидел, как меняется лицо Кирилла Гутарева. Исчезла сумрачность, тонкие губы тронула усмешка.

— Слышь, Михаил, — обратился он к Голдобину, — а ты бы на богатый дом когда пошел — среди ночи аль по утру?

— Налетом? — уточнил Голдобин.

Все обратились во внимание, понимая, что речь зашла о деле с хорошим наваром.

— Понятно, дурья башка, что не в гости! — засмеялся главарь.

— Тагды лучшее с самого ранья, кады сладко и крепко дрыхнут и в доме, и в милиции! Ха-ха-ха-ха!

— Тагды-кагды! — передразнил Гутарев. — А ночью тоже ведь дрыхнут…

— Не-е-ет! — протянул, грозя пальцем, Голдобин. — Ночью кажный хозяин завсегда ожидат непрошеных гостей, чай, на слуху наши ночные похождения! А поутру мы не частили, но зато куды как в точку. Вона, на Нeр-Заводской, кагды в пять утра бабке постучали, — сама спросонья крючок, и не спрося, откинула, и остальные все не пикнули! Тепленькими в подпол, как картоха, сыпались! Ха-ха-ха!

— Ржешь, как жеребец! Еще его на разведчика учили! В кавалерию надо было — мерином! — съязвил Гутарев. — Ладно, навострите уши, обговорим одну мою задумку. Выгорит — шустрого Коську-Никифора умоем!

Умыть Ленкова Гутарев собирался ограблением квартиры богатого предпринимателя Кровякова, владевшего в Чите немалым числом торговых точек. Цыганка Гроховская, Курносая, навела Кирьку на зажиточный дом с месяц назад. Для проверки ее сведений Гутарев под видом агента Госполитохраны — дэвээровской Чека — побывал у Кровяковых, как бы с обыском, прикинул, что к чему. Но намерение на грабеж попридержал в загашнике, как чувствовал, что понадобится ему для укрепления авторитета в шайке такое дело. Теперь самое время.

Насчет времени нападения Гутарев решил по-своему. Утро, конечно, хорошо, да не одну минуту потеряешь на стуке. А как не откроют, и еще ломай запоры? А потом и Мишку надо на место поставить, чтобы не забывал, кто хозяин.

Для проникновения в дом Кирька решил применить военную хитрость — вспомнил свое золотопогонство? — ворваться в крепость, так сказать, на плечах отступающего противника.

Обуреваемый жаждой реванша, Кирька даже не сообразил, что собрался применять не свою военную тактику, а повторять уже опробованный Ленковым в грабежах квартир способ, подсказанный тому Бизиным.

Но, скорее всего, Кирька просто не приглядывался к методам Кости, хватало знать результаты, а они рождали зависть. В общем, вполне мог и самостоятельно открыть новый способ, ведь и в более солидных сферах человеческих умозаключений случается подобное — открыли же независимо друг от друга свой закон физики Бойль и Мариотт.

Следующим вечером двинулись на квартиру Кровякова. Вшестером. Гутарев, Бородин, Коновалов, Малинин, Голдобин и Аввакум Соколов по кличке «Шурка — золотой зуб».

Около шести вечера, в густых сумерках, подкатили на телеге по Уссурийской к дому. Соколова оставили при телеге, чуть поодаль, а сами притаились у палисадника. Вскоре хлопнула дверь, заскрипела калитка.

Шестнадцатилетняя Анна Кровякова, в накинутой на плечи вязаной шали и меховой кацавейке, выбежала в палисадник, громыхнула, закрывая окно тяжелыми ставнями.

Мишка ринулся было к барышне, но Гутарев рванул его за полу, зло зашипев в ухо:

— Куда, мать твою! Пусть все закроет!

Когда Анна шмыгнула обратно к калитке, грязная ладонь вдавила ей губы, в лицо уставился тусклый ствол.

— Только никни, лярва, стрельну! — зашипел страшный и огромный Коновалов.

— Спокойно, барышня, — подошел Гутарев. — Никто никого не обидит. Мы не убийцы, а экспроприаторы. Сейчас мы спокойно зайдем во двор, постучишь в дверь, назовешься. Не вздумай кричать, а то… Сама видишь — народ у нас сердитый. Понятно?

Обомлевшая девчушка, как во сне, отозвалась на вопрос из-за дверей. В прихожую, а оттуда в гостиную, волоча перед собой и Анну, и открывшую двери старушонку, налетчики влетели на одном дыхе!

— Стой, не шевелись! Руки вверх! — заорал Мишка Голдобин, наставив «наган» на находившихся в комнате двух мужчин. — Обыск! Ложись на пол!

— Отставить! — взмахнул «маузером» Гутарев. — Встать в сторону! В сторону!

Один из мужчин, сам хозяин Кровяков, выругался и, не обращая внимания на оружие и вопли-приказы, сел в кресло подле стола.

Кровякова можно понять. После появления в доме Гутарева с лже-обыском, Кровяков заподозрил неладное и отправился в уголовный розыск. Нашел там знакомого ему сотрудника — младшего агента Василия Петрова, с которым свел знакомство при обстоятельствах грустных: при расследовании милицией убийства продавца и ограбления торговой палатки, принадлежащей Кровякову, — напротив штаба НРА. Продавца нашли в скверике неподалеку с зияющей раной на затылке, а в палатке только и осталось товара, что связка сушек.

Опасения Кровякова Петров тут же довел до начальника угро Гадаскина. За квартирой коммерсанта установили наблюдение. Была замечена подозрительная цыганка, крутившаяся около дома 1 ноября, а верный человек шепнул помначу УР Баташеву, что налет возможен назавтра, вечером.