Прославившийся этим эпизодом Исидэ Ёсифука вошел в историю не только как начальник главной тюрьмы, но и как ученый-филолог научной школы кокугаку, опубликовавший собственные комментарии к классической “Повести о Гэндзи” (Гэндзи моногатари), а также несколько поэтических сборников.

В сословном обществе заключенные не могли находиться все вместе, тем более что тюрьма одновременно была следственным изолятором, и основную долю арестантов составляли подозреваемые и обвиняемые, но еще не осужденные. Поэтому все камеры в тюрьме Кодэмматё делились на четыре типа.

В камерах первого типа (агари дзасики) содержались не самые богатые, но знатные хатамото с годовым доходом до 500 коку риса, а также высшие священники. Пол их камер был устлан соломенными циновками хорошего качества, такими же, как в жилых комнатах. Камеры представляли собой клетки, отделенные от тюремного коридора толстым вертикальным брусом от пола до потолка с просветом толщиной в руку.

Камеры второго типа (агария) предназначались для прямых вассалов хатамото, удельных князей, чиновников (гокэнин) низших и средних рангов, обычных монахов. Здесь тоже лежали циновки, но простые — такими устилали в домах коридоры и подсобные помещения. Во втором отделении существовала и женская камера.

В третьем и четвертом, самых переполненных отделениях (тайро и никэнро), содержались соответственно рядовые горожане и бродяги. После того как в Эдо начали в массовом порядке приезжать на заработки крестьяне, для них по сословному признаку выделили в тюрьме специальные камеры.

Во втором и третьем отделениях тюремная администрация назначала старост, лично отвечавших за поддержание порядка. Сами заключенные также делились на ранги (их было около двадцати) и в соответствии с этими рангами питались и размещались. Разница в содержании была существенной. В любом тюремном сообществе существует иерархия. В средневековой японской тюрьме она возникла не стихийно, а под контролем администрации, и отражала реалии большого внетюремного мира.

Тюрьма

При поступлении в тюрьму новичков обыскивали. Металлические изделия, режущие и огнеопасные предметы, шелковую одежду, бумагу забирали на хранение. И деньги, конечно, Но без денег сидеть в тюрьме было плохо. Безденежный арестант был никому не интересен: закон законом, но за деньги от тюремщиков можно было получить небольшие послабления, которых иногда хватало, чтобы дожить до приговора. А он, хоть и редко, бывал оправдательным. Все об этом знали и старались пронести в тюрьму деньги любыми способами, пряча их в естественные полости тела или глотая. Для тюремщиков это тайной не было, но особенных препятствий заключенным не чинили: если у заключенного находили деньги, их изымали и хранили до вынесения приговора, и это никак не влияло на жизнь тюремного персонала. А если их удавалось пронести, то через некоторое время они оказывались у того же персонала. Закон разрешал арестантам покупать в тюрьме разную бытовую мелочь. Все предметы в одном экземпляре, и на общую сумму не более 200 мон. Можно было заказать даже бутылочку сакэ или пачку табака. Заказ писали на специальной деревянной дощечке и вручали тюремщику. Цена на все была стандартной — один мон, и сдачу тюремщик не давал. Это был его побочный заработок — нелегальный, но стабильный. Все деньги, которые удавалось пронести в камеры, хранились у старосты, такого же заключенного, но авторитетного и ответственного человека, пользовавшегося доверием администрации.

Тюремщики

Арестантов, определенных в агария, после обыска, составления описи и протокола связывали в сидячей позе и сажали в плетеную корзину с отверстием для головы. Затем тюремные носильщики из касты неприкасаемых несли их к новой жизни. Представители городских низов шли сами. С момента ареста и до помещения в камеру подозреваемых держали связанными. Вот как описывал это состояние Василий Головнин, несколько месяцев находившийся в Японии под арестом:

В тюремной камере. Источник: НА

Жизнь в средневековой японской тюрьме не радовала. “Старожилы” первым делом выясняли, есть ли у новичка деньги, и, если их не было, его судьба могла быть печальной. Крестьян, люмпенов и бродяг сокамерники нередко сживали со свету только по этой причине: их избивали до полусмерти либо обливали тузлуком для засолки овощей из стоявшей тут же бочки и клали на сырой земляной пол, что вызывало сильнейшую простуду.

Из-за жестких тюремных нормативов в камерах было настолько тесно, что там не то что сидеть, даже стоять было трудно. В такие времена заключенные часто погибали: их убивали сокамерники для получения лишней площади и глотка воздуха. Бедолаг обычно душили. Тюремщики об этом знали и причинами внезапной смерти арестантов особенно не интересовались. Когда тюрьма оказывалась чересчур переполненной, умирало за ночь три-четыре человека, обычно из самых низов. Так же сидельцы расправлялись с личными врагами, например, с попавшими под следствие помощниками полицейских (окаппики), насолившими арестантам на воле.

Этапирование заключенных

Убийства совершались долгими темными вечерами, после пятичасовой поверки. На освещение для заключенных власти не тратились, а темнеет в Японии рано. Кормили арестантов дважды в день — в 8 часов утра и в 4 часа пополудни. Кормили неважно. Спать — как получится, подъем в 4 часа утра. Общее мытье заключенным устраивали один раз в 20 дней: наливали в большой чан горячую воду и запускали в него 5–6 человек одновременно. Стрижка — один раз в год, в июле. Это было большое событие, на котором присутствовали начальник тюрьмы и весь персонал. Во внутреннем дворе устраивали цирюльню, где заключенные стригли друг друга партиями по 30 человек. Обычно в главной тюрьме одновременно находилось 300–400 заключенных.