и каждому. Празднование возобновилось к радости всех присутствующих, да и к радости вообще всех жителей королевства.

Когда они встали из-за столов, минуло триста лет, но они пролетели незаметно. И никто не постарел ни на день, каждый мужчина и каждая женщина не утратили здоровья и молодости, словно они только сели за столы. Ни единого седого волоса не появилось в буйных шевелюрах, и даже те, кто хмурился от постоянных забот, выглядели такими же веселыми и беззаботными, как в детстве.

С тех пор единое королевство Рианнон и Манавиддана стало называться Островом Вечноживущих. Оно процветало, как никогда раньше, производя в изобилии множество замечательных вещей, известных по всему миру.

Об этом заколдованном острове рассказывают много историй, но моя история на этом закончена. Кто захочет, услышит.

Глава 28

Грааль мой! Самый могущественный талисман на свете мой!

О, Моргауза, прелесть моя, ты великолепно справилась с задачей, даже лучше, чем думает мой простофиля-племянник. И подумать только, все это время Грааль был у Аваллаха! Все эти годы Аваллах хранил тайну, ни с кем не делясь величайшим секретом.

Конечно, если бы я могла вообразить, что у Аваллаха хранится такой артефакт, я бы уже давно забрала его. Сам он не отдал бы, скорее всего. Когда Аваллах хоть что-нибудь давал мне по доброй воле? Честно говоря, окажи он в свое время мне хотя бы крошку внимания, сейчас все могло бы быть по-другому.

Но разве могущественный Король-Рыбак хоть пальцем пошевелил ради меня? Никогда! Все всегда только для Хариты. У нее было все, а у меня ничего. И Талиесин должен был достаться мне! Глядишь, тогда мы бы вместе правили Британией вечно.

Харита, Богиня вонючих селян, о, она еще проклянет день своего рождения. Я могла бы убить ее тысячу раз — это же так просто! Но смерти для нее мне мало. Я хочу, чтобы ее мучения продолжались как можно дольше.

Нет, Харита не умрет; сначала я покончу с этим несчастненьким Мерлином и его неуклюжим созданием в короне — Артуром, за ними придет черед его шлюхи-королевы и этого ирландского героя с бычьими мозгами. Всем им предстоит сойти с плачем и стенаниями в могилу, но сначала пусть посмотрят, как разваливается нелепая мечта, как обращает ее в прах единственная настоящая сила в этом мире. А ведь у них был Грааль, идиоты, они держали его в руках и так и не поняли, что оно такое.

Ну, вот и пусть теперь плачут, виной всему их же собственное невежество. Пусть с горя выгрызут себе кишки. Пусть вырвут себе глаза, увидев, как их нелепое Летнее Королевство, озаренное отвратительным светом, засыхает, как навоз на камнях.

А Аваллаху это сулит нескончаемую боль — в самом прямом смысле. Ибо теперь, когда Грааль у меня, я сумею продлить его боль вечно.

Поднявшись на следующее утро, мы тем же порядком отправились вглубь Пустошей. С северо-запада задул холодный ветер, но небо оставалось ясным, и я воспрял духом, потому что настроение Пендрагона впервые с потери Грааля все-таки немного выправилось. Думаю, в том заслуга Мирддина; его баллада хорошо подействовала на людей. А вот то, что на горизонте проступала серо-синяя полоса облаков, говорило о том, что там собирается с силами снежная буря, и встречаться с ней мне хотелось меньше всего.

К полудню я начал думать, что ненастье может обойти нас стороной или совсем выдохнется, так и не добравшись до нас. Мы остановились, чтобы разбить лагерь на ночь, и мы с Мирддином поднялись на ближайший холм, чтобы посмотреть, что ждет нас завтра. Солнце садилось, и закат буйствовал смешением алых и фиолетовых тонов. Указав на густую полосу тьмы с синей каймой, отчетливо видную на горизонте, я сказал:

— Весь день за ней наблюдаю, но буря не приблизилась ни на йоту.

— Да, — рассеянно пробормотал он. Прищуренными золотыми глазами он разглядывал ясное небо, а потом вгляделся в длинную иссиня-черную полосу. Ветер к вечеру стих, в мире настала тишина, только откуда-то издалека несся ритмичный рокот, похожий на океанские валы, неустанно бьющиеся о скалы.

После долгого молчания Мудрый Эмрис проговорил:

— Когда мы обсуждали твое пребывание в Ллионессе, ты ни словом не обмолвился о лесе. К чему бы это, Галахад?

— Лорд Эмрис, — сказал я, повернувшись к нему лицом, — я ничего не сказал о лесе по той простой причине, что леса не было.

— А теперь там лес, — сказал Бард, махнув рукой в сторону заката.

— Откуда там взяться лесу? — недоуменно спросил я. Мне и в голову не могло прийти, что здесь появилась такая приметная деталь. — Наверное, мы зашли уже слишком далеко. Пока в тумане блуждали, надо полагать.

— Нет, Галахад, — сказал Мирддин, — мы не сбились с пути. — Он повернулся и пошел обратно в лагерь, оставив меня обдумывать скрытый смысл его слов.

Он же не мог иметь в виду, что лес вырос с тех пор, как я проходил здесь? Или что лес всегда там был, просто я его не заметил? Я же не мог ехать через лес и не увидеть ни одного дерева?

И то, и другое, и третье крайне маловероятно. Неужто что-то ослепило меня на время или заставило забыть виденное? Я решил спросить об этом Передура и узнать, что запомнил он.

Я нашел Передура за обустройством коновязей. Артур приказал расставить лошадей по пикетам, а не вместе, чтобы при необходимости воспользоваться ими как можно быстрее. Я окликнул следопыта, подошел и спросил:

— Помнишь, когда мы были здесь в последний раз?

— Рад бы забыть.

— Раз еще не забыл, спрошу: ты помнишь какой-нибудь лес в Ллионессе?

— Да какой там лес! — воскликнул он. — Здесь же Пустоши! Ты же и сам прекрасно знаешь. Если бы мы… — В этот момент он понял, что я спрашиваю его серьезно и странно посмотрел на меня. — Господин? Прости меня, я думал, ты шутишь. Чем вызван твой вопрос?

Ни слова не говоря, я повел его на вершину холма, где мы недавно стояли с Мирддином, и указал на синюю полосу.

— Видишь? Там лес, но вот откуда он взялся?

Передур изумленно уставился на лес, потом взглянул на меня и снова на далекую линию деревьев. Темнело. Теперь лес выглядел как иссиня-черная полоса под быстро