Эта песня отражала и еще один важный момент – соперничество между пехотой и уорстрайдерами. Подразделение Нагаи было элитным подразделением пилотов-водителей «Шагающих», первоклассных машин последнего образца того времени, «Даймио», «Самураев». По имеющимся данным ни одна машина не была потеряна при защите Аргоса, тогда вообще бытовало мнение, что пехота не в состоянии противостоять этим подземным змеям – ксенам.

Но солдаты Моргана опровергли это утверждение.

Даже география этой планеты сильно изменилась со времени той битвы. Через час после того, как последний из людей покинул планету, подразделение Нагаи взорвало в небесном лифте прямо над Аргосом пятисотмегатонную бомбу. Огненный шар испепелил, стер с лица земли город, оставив после себя необъятных размеров кратер, в который хлынули воды моря. В течение месяца небо почти над всем полушарием было закрыто плотными, тяжелыми тучами испарившейся в результате взрыва воды. Теперь из космоса полуостров Авгия выглядел так, будто какое-то гигантское чудище выгрызло в нем огромный кусок – на месте поверженного Аргоса возникло теперь большое озеро, воды которого до сих пор оставались радиоактивными.

Дэв поежился и от размышлений о судьбе Аргоса, и от холода. Прикоснувшись к панели терморегуляции своего костюма, он включил устройство подогрева.

Он размышлял об огромных, пирамидальных атмосферных наноконверторах, один из которых был виден – гора, похожая на равносторонний треугольник на фоне западной части неба. Воздух здесь был какой-то непривычно жесткий, разреженный и имел металлический привкус. Содержание кислорода в нем составляло двенадцать процентов, давление – 0,108 атмосферы. Жидковато, конечно, но дышать можно. Гераклианский проект устройства здесь атмосферы практически был уже на стадии завершения к моменту нападения ксенофобов, и здесь еще за двадцать восемь лет до этого отказались от использования атмосферных генераторов.

Эти сооружения, походившие на горы, сделав воздух пригодным для дыхания, заметно изменили и климат – на Геракле стало холоднее. Температура здесь постоянно падала на протяжении двухсот лет и будет падать и дальше, если не привести в действие конвертеры. Если ксены не разрушили их – а судя по всему, этого не произошло, – есть еще шансы, что воздух этой планеты станет плотнее и теплее.

– Так где же местные ксены? – спросила Петруччио, отвлекая Дэва от его раздумий. – Мы все же не теряем надежды однажды увидеться с ними.

Дэв огляделся. Повсюду, куда ни глянь, простирался унылый, бесплодный пейзаж – голые скалы в тех местах, где белое пламя сожгло Аргос, коснувшись его своим смертоносным жаром. Чуть вдали Дэв заметил несколько пятнышек зелени, прилепившихся к скалам.

– Разумеется, под землей, – ответил он. – И туда нам предстоит направить свои стопы, чтобы обнаружить их, – добавил Синклер. – Мы должны снарядить экспедицию, которая занялась бы поисками входов в пещеры, и сделаем это сразу же, как устроимся здесь. Потом нам следует дать нашему Фреду возможность также обзавестись своим личным входом.

– Вообще-то, – заговорил Дэв, – у меня возник вопрос, а есть ли в этом такая уж необходимость? Я имею в виду поиски их дырок. – Он снова уставился на эти равносторонние треугольники атмосферных наногенераторов на горизонте. – Если Нага не обманывает насчет формы, существует иной способ добраться до него. Причем, намного быстрее.

И он стал объяснять суть своей идеи остальным.

Видим мы, разумеется, не глазами, а нашим мозгом. То же самое относится и к слуху, осязанию, запаху и вкусу – наше общение с окружающими происходит целиком и полностью в нашей голове. Внешние ощущения доставляются зрительными, слуховыми, осязательными и другими нервами, и лишь переданные в мозг они приобретают для нас характер качеств, присущих тьме и свету, твердости и мягкости, прекрасному лику или сжатому кулаку, аромату цветка – продукта инженеров-генетиков – или же резкости уксуса. На самом деле мы живем в великолепной и совершенно изолированной вселенной, простирающейся в наших черепных коробках, куда стекаются данные о происходящем в окружающем мире, доставляемые нашими правдивейшими и объективнейшими из обманщиков – нервными волокнами.

Становление «Человека технического»

Фудживара Нараморо,

2535 год Всеобщей эры

Они стояли у подножия горы под темнеющим небом, бескрайним, усеянным мириадами звезд. После коллективного ужина, проходившего в одном из накрытых колпаком жилых модулей, Дэв предложил Кате прогуляться. Дэв видел, что с момента их поспешного отлета из Новой Америки Катю что-то мучит, и он был почти уверен, что именно. Однако за весь этот жуткий полет через огромный кусок пространства он так и не смог поговорить с ней. «Орел» был битком набит пассажирами, на которых изначально не был рассчитан. Дэв был бы не против поболтать с ней, если выдавалась свободная минута, но опасался, что она воспримет это лишь как приглашение разделить с ним утехи ВИР-секса. И вообще, Дэв чувствовал себя в присутствии Кати как-то непонятно скованно… Однако ее теперешнее состояние вызывало у него желание подойти к ней, утешить, обнять.

Готовность, с которой она согласилась пойти с ним подышать воздухом, привела его в восторг, как и сама эта восхитительная ночь. На западе в небо устремился поток рассеянного зодиакального света, золотистый столб, достаточно яркий, чтобы затмить некоторые самые слабые из звезд. Здесь, в тридцати световых годах от Солнца, созвездия были уже другими, незнакомыми, хотя чуть к северу Дэв различил знакомые очертания Ориона, чуточку искривленные иной перспективой. Вместе с Сириусом, который не сверкал здесь так ярко, как на Земле, созвездие было чуть сдвинуто к далекому Ригелю. Где-то в этом направлении следовало искать и Солнце, но оно, скорее всего, было за горизонтом.

Между востоком и точкой зенита среди звезд протянулось золотистое ожерелье. Это был небесный лифт Геракла, медленно плывущий среди звезд выглядевший царапиной на фоне черного дерева космоса, огромный, далекий, настолько далекий, что его собственное движение по орбите, не совпадавшей с орбитой самого Геракла, было незаметно для человеческого глаза. У центра его вращения сгрудились и другие звездочки, тоже неподвижные – солнечные зайчики от кораблей маленького флота конфедератов.

Небесный лифт – величайшее из созданий человека – терялся в этом необозримом просторе космоса.

– Какая же это даль, – задумчиво произнесла вдруг Катя, зачарованно глядя в небо. – Не могу понять, как Нага удается охватить разумом эту бесконечность, эту пустоту. Осмыслить ее. Ведь она так отличается от всего, нам привычного.

– Отличается, – согласился Дэв. – В особенности, если вспомнить, что они-то, в отличие от нас, не имеют привычки глазеть на небо и философствовать, как мы. Что меня действительно поражает, так это их способность перекидывать мосты через необъятное.

– Забрасывать себя по кускам к звездам. Какое же это должно быть количество энергии… не могу себе даже вообразить.

– Так и есть. Знаешь, по пути сюда я кое-что прикинул, основываясь на том, что нам уже известно из наших контактов с ксенами. Так вот, предположительно, это снаряд весом в тонну и…