— Оп, стоп! Я пас! — «душегуб» Большеногин накрыл ладонью свой стакан. — Мне завтра еще со зверями работать! Не могу на них дышать алкоголем — не поймут, обидятся!

— Э-э… Со зверями? В смысле, со «зверьками»? С «черными»?

— Да ну! С нормальными зверями! С дельфинами!

— Гм, да. Смешно. С дельфинами. Чего только человек ни придумает, лишь бы не пить! — поддел проницательный разведчик Виталик.

— При чем тут?! Я взаправду! После двух литров водки у меня аллергия начинается. А я работаю в воде! Насморк замучает и дышать невмоготу. А мне, знаете, сколько нырять приходится за день! Я ж в дельфинарии работаю! Руководителем программы!

— Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось! — заржал Кирпич. — Как тебя, сухопутную крысу, в воду занесло?! Ты же пехота!

— А это отдельная история! — воспрянул Большеногин. — Рассказать?

— Не на-адо!!! — хором воспротивились собутыльники. — Как-нибудь потом! Через год!

— Всё! Наливаем, пьем! — распорядился Кирпич. — Ладно, «дельфину» не наливать, — смилостивился.

— Это почему это?! — вопреки всякой логике восстал Большеногин. — Чтоб я за наше боевое братство не выпил?!

Выпил. Выпили. За наше боевое братство.

Никита с превеликим трудом справился с которой по счету стопкой, закашлялся.

— Чахотка! — хмыкнул Котиков. — Как языком молоть, так первый! А как пить, так… О-о, Никита, что-то тебя совсем развезло! Тебе куда ехать-то? В какой город? А то получится «Ирония судьбы» очередная!

— И-и-и-к! — икнул Ромашкин. — Я уже никуда не еду!.. Виталик! Дибаша! А ты, Серж?! Едете?!

— И я не еду! Остаемся! Тут на-а-армально! «Эрмитаж», блин! — тупо ухмыльнулся Дибаша.

— Я тоже! — ляпнул Кирпич.

— Нет, братцы! — категорически воспротивился Серж Большеногин. — Москвичи, конечно, могут продолжать пить, а нам нужно попасть на вокзал! Я, вот зуб даю, улечу самолетом домой в дельфинарий — утром из Питера.

— Ты до Питера сначала доберись, — ласково предостерег Никита. — И желательно миновать отделение милиции! Они ведь не посмотрят, что мы ветераны войны. Побьют дубинками, переломают ребра и скажут, что так и было. В отделении даже героев Советского Союза избивают ночами. Помнишь, Виталик, в Питере на Невском случай был…

— Я инвалид! Без ноги! — вскинулся Димка-художник. — Меня не посмеют тронуть! Я голубой десантный берет одену, тельник на груди порву и протезом всех отметелю!

— Спокойно, художник! Тебе, художнику, просто пальцы сломают! Как кисти и карандаши держать будешь? — Вовка Кирпич обнял за плечи Диму-художника. — Братцы, мы вас проводим на вокзал и посадим в поезд.

— Пра-а-ально! Ведите! Нам уже пора домой! Скоро поезд! Ту-ту-у-у! — Дибаша изобразил руками колесные пары старого паровоза.

Ну, ту-ту-у-у… Опять рельсы, опять шпалы…

Московские друзья помогли купить билеты, довели питерцев до поезда, посадили в вагон, помахали ручкой отходящему составу.

«Николаевский экспресс» двинулся плавно, без рывков, едва неслышно. Замечательный поезд!

Кирпич порывался присоединиться к отъезжающим. Но Котиков вцепился в него мертвой хваткой, якорем линкора.

…За окном скрылся перрон, замелькали бесчисленные огни ночного города.

— Хорошо-то как! Вот это погуляли! Вот это встреча! — воскликнул Серж.

— Не пропадал бы десять лет, так постоянно бы встречался с друзьями, — заметил Никита.

— Ха! Разве ж я пропадал?! Обстоятельства… Давай я хоть тебе сейчас расскажу, где меня носило эти годы! А то всех нас задолбал сегодня своими педженскими мемуарами, а мне, думаешь, рассказать нечего?!

— Да думаю, есть что… — покорился Никита. А куда денешься?! Из купе-то!

…Остальные уже храпели, а Серж все говорил и говорил. И его история была даже интереснее, чем довоенные приключения Никиты…

Но это уже другая история. И другая книга…