Наши витрины среди остальных навевали тоску… Они были грязно-серые и темно-зеленые, рядом же с нами находилась красильня Вертюн, абсолютно новехонькая, раскрашенная в желтые и небесно-голубые тона, справа от нас — писчебумажный магазин Гомез, первозданной белизны, которую подчеркивали и оттеняли очаровательные птички на ветвях, нарисованные тонкими штрихами… Все это требовало больших расходов… Нужно было этим всерьез заняться.

Она ничего не сказала моему отцу и отправилась в жестком вагоне с огромным тюком, весящим по меньшей мере 20 кило.

В Шату она сразу же развернулась… Она незаконно заняла прилавок за Мэрией, у вокзала, в хорошем месте. Она раздала все свои карточки, чтобы создать магазину рекламу. После полудня она отправилась, перегруженная, как мул, на поиски вилл, где могли бы жить покупательницы… Она вернулась вечером в Пассаж в полном изнеможении, она прямо кричала, так судороги сводили ей ногу: колено и особенно вывихнутая лодыжка распухли… Она пластом лежала в моей комнате, дожидаясь возвращения отца… Прикладывала болеутоляющие жидкости… и очень холодные компрессы.

Таким образом, обходя пригороды, она вела уличную торговлю со скидкой для постоянных покупателей, чтобы заработать немного наличных… Нам они были нужны… «Не тащить же обратно!» — говорила она… В ее отсутствие в лавку заходили два, от силы три человека… Значит, лучше было бы просто закрыть дверь, а мне отправиться вместе с ней в пригород и нести самые большие тюки. Мадам Дивонн, которая раньше оставалась в наше отсутствие, уже не было, и мы повесили на дверях надпись «Я скоро вернусь». И сняли дверную ручку.

Дядя Эдуард действительно любил свою сестру. Его крайне огорчало, когда он видел, как она страдает, чахнет и влачит все более и более жалкое существование, продолжая надрываться. Ее здоровье очень беспокоило его, настроение тоже… Он все время думал о ней. В последующие дни, возвращаясь из Шату, она уже не могла сдержаться, нога причиняла ей ужасные страдания, все ее лицо исказилось. Она скулила, как собака, скорчившись прямо на линолеуме… Когда уходил отец, она растягивалась пластом на полу. Ей казалось, что так прохладнее, чем на кровати. Если, возвращаясь из конторы, он заставал ее, бледную, осунувшуюся, изможденную, когда она, задрав юбки до подбородка, массировала свою ногу в тазу с водой, он потихоньку одним прыжком поднимался наверх, промелькнув, как молния, делая вид, что не замечает ее. И погружался в свои акварели. Продать удавалось лишь некоторые, в частности «Корабли под парусами», целую серию, и «Собор кардиналов»… Цвета были самые живые!.. Бесконечно переливающиеся. Такое всегда хорошо смотрится в интерьере. В то время он тосковал… Приближался конец месяца… Чтобы наверстать упущенное во время наших походов по Шату, мы не закрывались допоздна… Люди заходили после обеда… Особенно во время грозы… Когда появлялся покупатель, моя мать быстро, резким движением задвигала все свои мисочки и компрессы под диван… и с улыбкой выпрямлялась… Начинала разговор… Вокруг шеи, я это хорошо помню, она повязывала себе большой бант из муслина… Тогда это было модно… От этого ее голова казалась просто огромной.

* * *

Дядя Эдуард тоже лез вон из кожи, но ему не о чем было сожалеть, он имел успех… Он все больше и больше преуспевал в изготовлении деталей и запчастей для велосипеда… Это занятие становилось доходным и даже очень. Вскоре он с приятелем купил гараж у выезда из Леваллуа.

У него была предпринимательская жилка и талант изобретателя… в области механики… это его вдохновляло… Четыре тысячи франков своего наследства он сразу же вложил в патент на изобретение велосипедных насосов новой системы, которые складывались так, что их можно было носить в кармане… И он всегда носил с собой два или три, чтобы иметь возможность тут же их продемонстрировать. Он дул из них прямо вам в нос… Эта авантюра чуть не стоила ему всех четырех тысяч. Продавцы оказались мошенниками… Но он все же вывернулся благодаря своему никогда не унывающему нраву и еще телефонному разговору… перехваченному в последний момент!.. Неслыханное везение!.. Еще бы немного и!.. Он бы пропал!..

Моя мать восхищалась дядей. Она хотела, чтобы я на него походил… Мне нужен был образец для подражания!.. Мой дядя, в отличие от моего отца, несомненно был идеалом… Она не говорила мне этого прямо, но намекала. Отец придерживался иного мнения насчет Эдуарда, он считал его обыкновенным идиотом, крайне вульгарным, с низменными интересами… Весь этот механический, автомобильный базар, трехколесные машины и несуразные насосы действовали ему на нервы!.. Он выходил из себя… Стоило ему только услышать его голос!..

Когда мама иногда начинала хвалить своего брата, рассказывая всем о его предприятиях, его успехах и его хитростях, он ее обрывал… Он не мог этого вынести! Нет! Ему тут все было ясно. Он приписывал все везению… «Ему просто везет, вот и все!» Таково было мнение отца. И он больше не желал говорить об этом… Он не мог прямо его ругать, потому что мы были должны ему деньги… И он сдерживался, чтобы его не бранить… Эдуард, конечно, все понимал… Это было очевидно… Но он терпел эту антипатию, ничего не хотел обострять, он все время помнил о своей сестре…

Он был очень скромен, он заходил лишь на минутку, узнать новости… Не лучше ли маме? Его очень волновал цвет ее лица и огромные тюки, с которыми она бродила по улицам… Из-за этого она потом целыми днями лежала и стонала… Это волновало его все больше и больше… А так как ее состояние ухудшалось, в конце концов он решился побеседовать с отцом… Обсудив все втроем, они пришли к выводу, что ей уже давно пора отдохнуть… так больше продолжаться не может…

Но как ей отдохнуть? Они нашли выход… можно было бы нанять домработницу, например, на два-три часа в день… это уже было бы облегчением… Ей можно было бы меньше подниматься по лестницам… Не подметать под мебелью… Не ходить за покупками… Но в нашем теперешнем положении подобные траты были невозможны!.. Просто безумие, воздушные замки! Вот если бы я нашел работу… Тогда из моего заработка выделяли бы деньги на прислугу… Это бы дало маме возможность… Она бы так не надрывалась, не бегала бы столько… Они сами до этого додумались… Им нравилось такое решение… Оно взывало к моему доброму сердцу! Мне предстояло испытание, хватит быть испорченным, наглым эгоистом… У меня тоже должна быть своя роль, свой путь в жизни! Облегчить мамины страдания!.. Presto!.. Я должен был броситься, впрячься в дело! Ах! Ах! Сразу же, как только приведут в порядок мой прикид… Быстренько наняться куда-нибудь и — вперед, вкалывать! Без ошибок! Без уверток! Полная гармония! Без лишних вопросов! Личная ответственность! Настойчивость! Их-то у меня хватит, Господи Боже мой! Это восхитительно! Можно считать, что все сделано!..

Для начала мне нужны были башмаки! Мы отправились в «Принц Консорт»… В «Брумфилде» все же было дороговато… особенно за две пары на пуговицах!.. А ведь как только мы развернемся, понадобятся и три, и четыре такие пары!

* * *

Чтобы купить костюм и брюки, я отправился в «Высший класс» около ле Аль, это был солидный дом с вековой репутацией, особенно славилась у них одежда из шевиота и разных «выходных» тканей, которую практически никто не носил… Это называлось: «рабочая одежда»… Цены на нее кусались! Еще одна ужасная жертва!..