Она пробыла в укрытии не более нескольких секунд, когда услышала шорох — кто-то шел наверх. Только две оплывших свечи освещали лестничную площадку, но и при этом свете Каролина увидела того, кого и ожидала увидеть. Хестер Миллер!

Женщина шла на цыпочках. Было что-то змеиное в том, как она, крадучись, продвигалась вперед. Она ссутулилась, как будто, согнувшись, смогла бы остаться неузнанной. Она поднялась наверх, повернулась и торопливо пошла по коридору в сторону своей комнаты.

Каролина выждала несколько минут. Когда же она, наконец, удостоверилась, что миссис Миллер не возвращается, то вышла из укрытия и быстро спустилась вниз по лестнице. Только в холле она осознала, что вся дрожит, и сердце в груди бьется так сильно, что трудно дышать.

Она не останавливалась, пока не оказалась у дверей в библиотеку. Только тогда страх заставил ее заколебаться. Поворачивая ручку двери, она чувствовала, как дрожит рука. Очень медленно она открыла дверь.

Хотя в комнате было темно, но огонь горел по-прежнему, и при свете мерцающего пламени все было хорошо видно. Каролина всегда ненавидела эту комнату, а теперь у нее возникло ощущение, что где-то рядом притаилось зло, и она с усилием заставила себя перешагнуть порог.

Каролина уже предчувствовала, что обнаружит, но увиденное было гораздо ужаснее всего, что она себе представляла. Возле письменного стола лорда Брикона лежало тело мальчика. Подойдя ближе, Каролина моментально узнала его.

Это был остролицый ливрейный грум Джерваса Уорлингема, который ударил лошадь, и которого только сегодня утром Вейн обещал выпороть. Он лежал на полу лицом вниз. Куртки на нем не было, а рубашка на спине, разодранная в клочья, пропиталась кровью. Кожа была содрана и кровоточила; на ней виднелось множество пересекающихся рубцов от ударов кнута. Тут же на полу рядом с мальчиком, она увидела кнут для верховой езды. Ошибиться было невозможно. Этот кнут Вейн всегда брал е собой, и он был красным от крови.

Но и это было еще не все. Вокруг мальчика лежало четыре маленьких тельца, одно — рядом с его распростертой рукой.

Они лежали с подогнутыми лапками, переломанными крыльями: клетка, в которой только недавно щебетали и порхали попугайчики, стояла открытая и пустая.

Несколько мгновений Каролина была не в силах шевельнуться. Ее словно парализовало, она могла только стоять и смотреть; казалось, даже сердце перестало биться.

Внезапно она очнулась и, повернувшись, быстро, насколько позволяли ноги и путающиеся полы халата, выбежала из комнаты, закрыла за собой дверь библиотеки и поспешила по проходу. Только когда она дошла до лестницы и начала подниматься, вначале быстро, а затем медленнее, мозг ее вновь взял верх над смятенными чувствами; к тому времени, как Каролина поднялась наверх, она дышала спокойнее, и кровь стала возвращаться на побелевшие щеки.

Она сурово сказала себе, что сейчас не до женских истерик. Она ведь ожидала, что произойдет нечто ужасное, и теперь, когда это случилось, нужно собраться с силами, чтобы справиться с испытанием. Лишь на мгновение ей стало дурно при мысли о неподвижном теле с кровавыми рубцами на спине и о попугайчиках, еще несколько часов назад жизнерадостно щебетавших, а теперь безжизненно лежавших на ковре.

Сжав кулаки и вонзая ногти в ладони в отчаянных попытках обрести самообладание, Каролина заставила себя думать, и думать четко. Она быстро дошла до комнаты Вейна. Подойдя к двери, она остановилась, а затем тихо постучала, опасаясь, что ее может услышать кто-нибудь еще.

Ответа не последовало. Не желая стучать еще раз, Каролина нажала на ручку двери и вошла. Зажженные свечи стояли в дальнем конце комнаты на бюро, за которым в кресле с высокой спинкой сидел Вейн. В молчании Каролина прошла к нему. Подойдя, она увидела, что он спит. Он снял фрак, но по-прежнему был в устричного цвета жилете поверх накрахмаленной рубашки с жабо. Перед ним лежало недописанное письмо, перо выпало из руки на пол.

Должно быть, решила Каролина, он заснул от усталости. Напряжение и усталость последних двух дней сказались даже на этом сильном человеке. Несколько мгновений она не будила его, а стояла, глядя на его лицо при свете свечей.

Он выглядел таким молодым. Пожалуй, впервые Каролина увидела на его лице выражение ничем не потревоженного покоя. Уголки рта приподнялись вверх, словно он вот-вот улыбнется; было что-то детское и беззащитное в закрытых глазах и в том, как он прижался щекой к мягкому бархату кресла.

Каролина ощутила непреодолимое желание обнять его, крепко прижать к груди и укрыть от всего мира. В этот миг в ней проснулось чувство материнства, тот ошеломляющий прилив нежности, который приходит к каждой женщине с рождением ребенка. Но она тотчас решительно подавила свои чувства и заставила себя думать только о том, что дорога каждая минута.

— Вейн! — мягко позвала она, и опять: — Вейн!

Он пошевелился, глаза его открылись и взглянули в ее глаза.

— Каролина, любимая моя, — пробормотал он тихо, словно и ожидал ее увидеть, словно она — всего лишь дивный сон. В следующее мгновение он окончательно проснулся.

— Что случилось? — спросил он. — Почему ты здесь? Каролина взяла его руки в свои.

— Слушай, Вейн, — проговорила она и тихим, лишь слегка дрожащим голосом рассказала, что видела внизу.

Когда она закончила, он встал на ноги.

— Пойду, посмотрю, — произнес он. — Ты оставайся здесь.

— Не дотрагивайся до него, — предупредила она. — И обещай, что не предпримешь никаких действий, пока не поговоришь со мной. Мне кажется, я знаю, что нам делать; но торопись, Вейн, иди скорее — нельзя терять ни минуты.

Он подчинился. Каролина встала в дверях спальни, наблюдая, как он спускается по парадной лестнице, и, прижав руку к сердцу, ждала его возвращения. Когда, спустя несколько минут Вейн вернулся в комнату, Каролине показалось, что он мгновенно постарел. Лицо его помрачнело; и было в нем что-то еще — выражение отчаяния, точно он смирился с неизбежным и перестал бороться.

— Все, как ты сказала, — понуро заметил он и, невзирая на то, что она стояла, не извинившись, бросился в одно из кресел возле камина с умирающим огнем.

— Что будем делать? — спросила Каролина почти шепотом.

— Ничего, — ответил он. — Если, как ты говоришь, здесь замешана Хестер Миллер, она, конечно, подождет, пока служанки зайдут в библиотеку раздвинуть шторы на окнах и обнаружат труп. Тогда они с криками бросятся к миссис Миллер, и она, пораженная и потрясенная, пошлет за деревенским констеблем.

— Да, да, это все понятно, — нетерпеливо отозвалась Каролина, — но какие шаги предпринять нам, чтобы расстроить их планы?

— Шаги? Какие шаги мы может предпринять? — спросил лорд Брикон. — Нет такого места, где труп можно было бы спрятать так, чтобы его не нашли. Не сомневайся: Джервас позаботится, чтобы мальчика начали разыскивать. Тут все продумано. Признаю, ты была права насчет Джерваса, если это может доставить тебе удовлетворение.