– О, хорошо, – сказала я.

– Они очень хотят жениться, – продолжала она, поправляя кружевной воротничок хлопчатобумажной блузки, заколотый брошью. – И они знают, что могут доверять мне в подборе подходящей пары.

Что ж, звучит очень неплохо. И даже весьма приятно. Образы сотен мужчин, предлагающих кольца размером, как у Пош Спайс,[91]поплыли у меня перед глазами.

– Как вы все-таки подбираете пары? – спросила я, отпив глоток чая «Эрл Грей».

– Интуиция, – ответила мисс Пенхалион, постучав по виску указательным пальцем. – И конечно, сорокалетний опыт профессиональной свахи. Знаете, некоторые из этих скороспелых брачных агентств, – произнесла она с легким презрением, – чрезвычайно ненадежные и, честно говоря, опасные организации. И это несмотря на их компьютеры, базы данных и не знаю, что еще! А у меня даже нет фотографий, – добавила она, – потому что я по опыту знаю, что внешность – это очень, очень субъективное понятие.

В самом деле? Не уверена. У Пирса Броснана, например, объективно фантастическая внешность, и Вайнона Райдер объективно одна из самых красивых актрис в мире. Субъективное понятие? Нет. Зазвенели колокольчики тревоги. Нет фотографий? Если бы я стала их клиенткой, я бы предпочла увидеть того, с кем она меня может познакомить. И он, я уверена, тоже захотел бы меня увидеть.

– Вы можете считать меня своей подругой, – тем временем говорила мисс Пенхалион, – мудрым посредником, в глубине души учитывающим только ваши интересы.

– А сколько это будет стоить? – спросила я.

– Тысячу фунтов. Тысячу!

– И, м-м, сколько подходящих кандидатов имеется, м-м, в вашей книге? – спросила я.

– В реестре, мисс Тротт. Пожалуйста, называйте это реестром.

– О, извините.

Она открыла папку на кольцах. Там оказалась тоненькая пачка отпечатанных на машинке листочков.

– Что ж, для такой, как вы, умной и преуспевающей, будет не так уж много подходящих знакомств, – сказала она.

– О, – смутилась я, ставя чашку на край столика красного дерева. – Не так уж много?

– Да, – ответила она. – Не так уж много. Потому что, конечно, мисс Тротт, ваш возраст – это проблема.

– Проблема?

– Да, понимаете, большинство мужчин, я бы даже сказала, подавляющее большинство хотят познакомиться с женщинами до тридцати пяти лет. Так что у нас могут быть затруднения.

– Но мои подруги говорят, что я привлекательна.

– О да, мисс Тротт. Вы и в самом деле привлекательны. Но это не имеет значения, так ведь, мисс Тротт? Главное не то, что вы умны, успешны и привлекательны. Главное то, что вам больше тридцати пяти, а мужчины хотят познакомиться…

– Но не у всех же мужчин такие предрассудки, – перебила я, чувствуя досаду и все возрастающее раздражение. – Могу я спросить, сколько мужчин имеется в вашей книге, то есть в реестре?

– О, мисс Тротт, боюсь, я не могу разглашать эту информацию, – сказала она, вертя в руках чайную ложечку.

– О, в таком случае могу я вас попросить сказать хотя бы приблизительно, с кем вы могли бы меня познакомить, ну, знаете, теоретически.

– Ну… – Она зашуршала листочками. – У меня действительно есть один очаровательный молодой человек. Очень симпатичный. Очень успешный. Общественный бухгалтер сорока одного года. Но…

– Но – что? – спросила я.

– Ну, он очень… Я подалась вперед.

– Очень что? – спросила я.

– Очень полный, – прошептала она. Затем спросила: – Вы ведь не против полных мужчин, мисс Тротт?

– Э-э. Я никогда не думала об этом, если честно, – сказала я. – Он в самом деле такой полный?

Мы что, говорим о Робби Колтрейне?[92]Она беспокойно заерзала.

– Очень, очень полный, – повторила она тихо. – Очень полный.

– Ну, если честно, думаю, это мне не совсем подходит, – сказала я. – Понимаете, я увлекаюсь теннисом.

– Но ведь и Паваротти играет в теннис, мисс Тротт.

– О да. Играет. Но, положа руку на сердце, думаю, я не стала бы знакомиться с толстяком, – сказала я.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– У вас есть еще кто-нибудь? – спросила я.

– Да. Да, есть. – Она оживилась. – Еще один очаровательный человек. Он журналист, освещающий финансовые темы. Так вот, он очень интересный мужчина, у него великолепная наследственность – например, его дедушка, которому девяносто три года, все еще ходит в горы.

– Чудесно, – сказала я. Затем подумала: девяносто три? – Э, а сколько лет мужчине, о котором вы упомянули?

Она посмотрела на меня с какой-то беспокойной улыбкой:

– Пятьдесят два. Пятьдесят два.

– О, – произнесла я. – Ну, думаю, это довольно большая разница в возрасте. Пятнадцать лет. Мне кажется, я бы не хотела выйти замуж за пятидесятидвухлетнего. Даже если он приятный внешне, это для меня не идеальный вариант. А он приятный? – спросила я.

– Внешность – такое субъективное понятие, – сказала она снова с заискивающей, но слегка беспокойной улыбкой.

– Ну, я так не считаю. Вы не могли бы описать его?

Она несколько раз провела рукой по своей широкой юбке в складку и нервно глотнула чаю.

– Ну… он среднего роста, немного лысоват, довольно худой, ну… очень худой на самом деле. Но я уверена, что он был бы рад с вами познакомиться, – добавила она.

– Но, честно говоря, я не уверена, что хочу познакомиться с ним, – сказала я.

– Да, но он очень хочет снова жениться.

– Да, но мне бы хотелось познакомиться с привлекательным человеком, – возразила я, – а из того, что вы сказали, не создается впечатления, что он привлекателен.

– И ему хочется иметь еще детей, мисс Тротт. У него сейчас только один ребенок.

– Ну что ж, мне жаль, но я не считаю, что мне это подходит.

– Да, мисс Тротт, но в вашем возрасте… – сказала она с выражением чрезмерного сочувствия.

– Послушайте, – возмутилась я, – я могла бы с таким же успехом обратиться в банк спермы, если это лучшее, что вы можете мне предложить.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– Ну что ж, было очень интересно побеседовать с вами, но, думаю, я должна как следует над этим поразмыслить. Спасибо за чай, – добавила я и направилась к выходу.