Первым делом она бросилась к маркизу. Тот был жив, дышал, но находился в полной отключке. Глаша похлопала его по щекам, но тщетно. Он не шевельнулся даже тогда, когда она со всей силы залепила ему оплеуху. Озадаченная Гликерия вытащила фляжку у маркиза из-за пояса, сделала большой глоток текилы, которая показалась ей водой, после чего переключила фляжку на режим ледяной колодезной водицы и с наслаждением вылила ее на Оливье. Тот тихо застонал и поднял голову.

– Где он? – слабо спросил маркиз.

– Отдыхает,– доложила Глаша, кивнув на неподвижную тушу.

В глазах ее спутника мелькнуло уважение.

– Чем это ты его?

«Надеюсь, что не запахом пота»,– хмыкнула про себя Глаша, некстати вспомнив рекламу «Рексоны», и загадочно промолчала, изобразив смущение.

По поляне разнесся громкий храп.

– Похоже, с ним все в порядке,– констатировал Оливье, осторожно осмотрев спящего медведя.– Отоспится и полностью восстановится.

Возле деревьев, там, где земля впитала в себя кровь раненого оборотня, что-то ярко блеснуло, обратив на себя внимание Глаши. Она подошла к смятой траве и выудила оттуда запутанную золотую цепочку с квадратным кулоном.

– Похоже, наш друг не простолюдин,– с гордостью сообщила она.

– Кому друг,– проворчал Оливье,– а кому он кости намял ни за что ни про что. И у нас теперь нет ни капли живчика, чтобы облегчить мои страдания!

– Да ладно, он тебя даже не поцарапал,– отмахнулась девушка, с любопытством разглядывая плоскую золотую пластинку.– Смотри-ка, здесь выгравирована корона! Или это буква W? Похоже, нашего медведя зовут Вольфганг или Вольдемар,– предположила она, глядя, как играет солнце на поверхности подвески.

– Что? – вскрикнул маркиз.– Не может быть!

– Ну это всего лишь предположение,– забавлялась Глаша,– возможно, он Вергилий, Виссарион или Вахтанг.

– Это Варис,– выдохнул Оливье, бросив один лишь взгляд на находку спутницы.– Наследник властелина оборотней.

И судя по тому уважительному взору, которым он окинул тушу спящего медведя, он не шутил.

* * *

Сны Глаши по-прежнему были закрыты для Ларисы. Волшебница уже не знала, что думать самой и как оправдываться перед магистрами, к которым в тот день шла со своим первым отчетом по делу Нарышкиной. Отсутствие результатов с Ариной старшие волшебники восприняли спокойно, лишь Маргарита с Иваном перекинулись многозначительными взглядами. Кажется, Грозин был уверен в ее скором успехе и огорчен неутешительными известиями, а вредная Маргоша явно злорадствовала. А вот сообщение о том, что связаться с Глашей Ларе так и не удалось, вызвало бурю эмоций, главными из которых были недоверие и досада.

– Как же так? – поражался Бессмертин.– Это простейшая магия, не понимаю, почему она не сработала.

И Лариса послушно повторила последовательность своих действий, вызвав еще большее недоумение магистров: да, все верно, так и нужно, но почему же тогда от магии нет никакого толку? Не придя ни к какому удовлетворительному выводу, комиссия отпустила Ларису восвояси. Напоследок Бессмертин выразил надежду, что Ларе все-таки удастся связаться с девочкой и узнать, как у нее обстоят дела и стоит ли рассчитывать на ее возвращение. Он сообщил, что родители Глаши сейчас в отъезде и о пропаже дочки пока не подозревают, так что было бы идеально уладить проблему до их появления в Москве.

– Но разве они еще не в курсе? – удивилась та.– Ведь прошло уже больше недели. Они что, ни разу не звонили домой?

– Звонили,– кивнул головой магистр.– Мы установили переадресацию звонков, посадили у телефона «соловья», и тот, точнее, та, отвечала на звонки голосом Гликерии.

«Соловьями» называли одних из низших волшебников, единственный талант которых заключался в умении копировать чужие голоса. Пользы от них коллегии было мало, поэтому к магической службе «соловьи» привлекались редко, а большую часть времени вели обычную жизнь. Самые талантливые выступали с концертами и обретали популярность как пародисты, менее искусные демонстрировали свои удивительные способности к подражанию узкому кругу друзей. А добыть образец голоса Глаши при наличии волшебных способностей было не так сложно. Достаточно было заполучить хотя бы одну кассету из домашнего видео.

Не зная, чем убить день, Лариса до вечера просидела в библиотеке, проштудировав учебники по сновидениям и так и не найдя оснований для своей неудачи.

У Насти, между тем, денек тоже не задался.

– У нас катастрофа,– трагически шепнула она, впуская подругу в квартиру.

– Настюшечка, кто там? – прозвенел из кухни высокий женский голос.

– Тетя Вася приехала,– чуть слышно пояснила Настасья и, повысив голос, ответила тетке: – Это Лариса вернулась.

После чего она наклонилась к девушке и умоляюще прошептала:

– Ларчик, только, умоляю тебя, не ругайся с тетей Васей!

– Да с чего мне с ней ругаться? – удивилась та.

Настя только трагически взглянула на нее, но ничего не сказала. Через тридцать секунд Лариса Вольская предстала критическому взору Василисы Суворовой.

Мадам Суворова была на редкость некрасива и могла похвастаться разве что крупной бородавкой, вольготно расположившейся на правой щеке. Она была худощава и поджара, словно гончая, да и во всем ее облике было что-то хищное, а цепкий взор густо подведенных черных глаз сканировал собеседника, как рентген. Тонкие губы, щедро намазанные ярко-красной помадой, были плотно сжаты. Волосы этой дамы, вплотную приблизившейся к шестидесяти годам, были иссиня-черны, слегка волнисты и собраны в высокий хвост на затылке. Шею обвивали три ряда золотых цепочек, уютно разместившихся в глубоком декольте молодежной майки. Тонкие ножки были заключены в модные бриджи с завязочками. «Баба-яга, версия 2006 года»,– от души развеселилась Лариса, внешне изобразив полное почтение к Настиной тетке.

– Василиса Филимоновна,– с достоинством представилась та и царственно кивнула на долговязое и худое существо лет сорока, робко жавшееся в углу кухни.– А это мой сын Вениамин.

– Очень приятно,– любезно проворковала девушка.– Лариса.

– Вы, Лариса, тоже волшебница? – надменно поинтересовалась тетя Вася, окинув собеседницу таким скептическим взором, словно она не Василиса Суворова, а сам Великий Мерлин, познавший все тайны магии и теперь со снисходительностью взиравший на несмышленыша, делающего первые шаги на ниве чудес и волшебства. Но не этот взгляд взволновал Ларису.

– Что-то в этом роде,– уклончиво пробормотала она, отыскав взглядом отводившую глаза Настю. С какой стати деревенская тетка подруги в курсе их настоящей деятельности?!

– Я так и думала,– высокомерно произнесла Василиса, мигом потеряв к ней интерес, и повернулась к племяннице.

Разговор зашел о каких-то общих знакомых и дальних родственниках. Настя рассеянно кивала, а Василиса со смаком пересказывала последние сплетни и перемывала косточки неизвестным Ларисе дядям Митям-Федям-Пашам, тетям Груням-Дусям-Дашам, их неблагодарным детям, невыносимым соседям и даже невоспитанным псам, котам и козам.