Клэр посмотрела на меня, посмотрела на Дэвида, снова на меня.

На лице ничего не отражалось, взгляд был холодный и пустой.

— Господи Иисусе, — прошептала она. Покачала головой и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Черт.

Я опустился на колени возле Дэвида, он застонал, отталкивая мои руки. Что-то пробормотал, подтянул ноги и ухватился за стол. Я хотел помочь, но он отшатнулся.

— Отвали от меня, чертов псих, — пробормотал он, навалившись на стол. Одна сторона лица покраснела, угол губы был разбит.

— Давай я дам тебе лед.

Он отмахнулся:

— Пошел ты. Не приближайся ко мне, мать твою. — У него дрожал голос, в глазах стояли слезы. Черт.

— Сядь и приложи лед, а я дам тебе попить.

Дэвид снова махнул рукой. Рукав рубашки промок.

— Иди к черту, — пробормотал он и, пошатываясь, шагнул к двери.

— Да сядь ты, в конце концов! — Я протянул руку. Дэвид отпрянул.

— А иначе что? Снова ударишь?

Я опустил руки и глубоко вздохнул. И постарался говорить мягко и медленно.

— Прости, что ударил тебя, Дэвид. Больше это не повторится. Я просто хочу, чтобы ты сел. Пожалуйста.

Губа у него распухала на глазах, глаза покраснели. Некоторое время он стоял молча, наконец, шаркая, подошел к столу.

Я взял его пальто и сделал пузырь со льдом, потом налил еще апельсинового сока. Пока Дэвид пил, я осмотрел его голову. Дэвид терпел мои прикосновения без единого слова, но следил за каждым движением. Я наливал ему второй стакан, когда из спальни вышла Клэр. Черное пальто висело у нее на руке. Она прошла по комнате, в упор не замечая Дэвида и почти не глядя на меня. У двери остановилась.

— Мальчики, вас можно оставить одних? — Напряженная улыбка, холодный тон. Я кивнул. — Будем надеяться, — сказала она и ушла.

Я выбросил осколки и налил себе сельтерской воды. Я пил, и мы с Дэвидом смотрели друг на друга через кухонный стол. И молчали. Он сгорбился на стуле, рассеянно пощипывая кадык. Вдруг зазвонил телефон. Мы оба подскочили. Это был Майк Метц.

— Мне звонила Стефани, — объявил он.

— Если она ищет Дэвида, он у меня. Я…

— Ищет не она. Она сейчас в ист-хэмптонском доме, с ней приехали полицейские с ордером на обыск. Квартиру сейчас тоже обыскивают, а еще они хотят получить образец ДНК Дэвида.

Пробок ранним воскресным утром я никак не ожидал. Я должен был бы легко выжимать семьдесят, а не протискиваться на суженную до одного ряда вместо трех дорогу. Я продвинулся еще на несколько футов и остановился. Впереди водитель колотил по рулю и приборной доске. Водитель позади рвал на себе волосы и, судя по мимике, ругался. Справа, едва не упираясь в передний бампер моей прокатной машины, пилил «мерседес»-внедорожник. Бледный белокурый парень за рулем смотрел вокруг, как ему казалось, суровым взглядом. Потом он заглянул ко мне в машину, на переднее сиденье, и побелел. Ударил по тормозам. Кто-то нажал на гудок. Я прикрыл «глок» блокнотом. На сколько хватало глаз, впереди горели задние габаритные огни. Я медленно, глубоко вздохнул и сказал себе, что уже почти приехал.

Моя ошибка заключалась в том, что я не начал с самого начала — с дисков в пластиковом футляре с надписью «Интервью номер один». Иначе поехал бы еще вчера. А так до этих дисков я добрался только в семь часов вечера в субботу.

После звонка Майка я на такси повез Дэвида домой. Всю дорогу он молчал, уставившись пустыми глазами в одну точку. Майк ждал на тротуаре перед домом Дэвида.

— Они сейчас там, — сказал Майк. — Маккью, Конлон, лаборант и полицейский. Еще не закончили.

Швейцар за стеклом уставился на разбитую губу Дэвида, синяки на лице и помятую одежду. Мы зашли, он нервно кивнул: «Мистер Марч», — и тихим, встревоженным тоном объяснил, что ему пришлось впустить полицейских. Дэвид, не слушая, двинулся прямо к лифту. Майк тоже зашел в кабинку, я собрался было последовать его примеру, но Дэвид уперся рукой мне в грудь.

— Не ты, — обронил он тихо. Майк поднял бровь и хотел что-то сказать, но я покачал головой. Дэвид нажал кнопку, двери лифта закрылись. Я смотрел, как мелькают огоньки, пока не загорелась кнопка этажа Дэвида. Швейцар наблюдал за мной, потирая подбородок. Я пошел пешком.

Домой я добрался уже во второй половине дня. Спускались сумерки, в квартире было пусто. Зазвонил телефон. Это был Майк.

— Они только что ушли, — устало проговорил он. — Дэвид прилег.

— Как все прошло?

— Медленно. Они собирали материал для сравнения: образцы тканей, образцы волос, образцы косметики, — и у Дэвида взяли мазок. Хотя главным образом они искали пистолет. Не нашли.

— Как Дэвид воспринял все это?

— Как манекен… манекен с распухшей губой. Что у него с лицом?

Я пропустил вопрос мимо ушей.

— Как прошло в Ист-Хэмптоне?

— Почти точно так же. Я отправил к Стефани коллегу. По его словам, парадом командовала Вайнс.

— И?

— Пистолета не нашли.

— Уже утешает.

— Да, но слабовато, — согласился Майк. — На случай если у нас остались сомнения, ордера означают, что Флорес настроена серьезно — серьезнее некуда. Хуже того, она ухитрилась убедить пару судей, что процесс возможен.

— Черт.

— Да, нас со всех сторон обложили. Поэтому, если еще что-то не проверено, надо проверять побыстрее — в понедельник утром я жду звонка от Флорес. Официального звонка.

— Черт, — повторил я. Майк молчал, но трубку не положил. — Ну что? — спросил я.

— Мне скоро надо идти. Наверное, ты не захочешь сейчас оставлять Дэвида одного?

— А Стефани не собирается в город?

— Она сказала, не сегодня, и у меня сложилось впечатление, что это будет не завтра да, пожалуй, и не послезавтра.

Я пообещал позвонить Неду. И позвонил.

Объяснил что мог, и максимально лаконично. Брат сказал, что сейчас подъедет. Я положил трубку и посмотрел на черный нейлоновый футляр с дисками, до сих пор не проверенными. На мгновение задумался, не обнаружили ли еще копы секцию 58 в «Крик селф-стор», и снова сказал: «К черту». Включил ноутбук и открыл следующий файл. Прошло несколько часов, прежде чем я добрался до дисков с «Интервью номер один» и неподписанного диска, обнаружившегося в том же файле.

По обочине проехал эвакуатор, и через десять минут пробка начала рассасываться. Еще через десять минут я набрал скорость. Солнце поднималось все выше по пустому небу, а голову снова заполнили мысли о семье: братья, сестры, пустое, разбитое лицо Дэвида, его слова в лифте: «Не ты».

Около полудня я был на месте. Я звонил накануне вечером и предупредил, что приеду, но что-то кольнуло меня, когда я увидел широко открытую красную дверь. Шторы не занавешены, однако никакого движения в доме не заметно. Я вышел из машины, прислушался. Ничего, кроме потрескивания обледеневших веток на ветру. В животе начались спазмы.