— До войны я жил в Берлине десять лет, — объяснил я.

— Доктор, значит?

Они понемногу успокаивались.

— Да.

— Ее доктор?

— Нет. Послушайте, кто вы? И где все-таки фрау Варцок?

— Полиция, — ответил тот, что в шляпе, сверкнув у меня под носом жетоном. — Дойчмейстер-плац.

Ну что ж, логично. Их отдел находился меньше чем в сотне метров от того места, где мы находились.

— Она — там, — добавил тот, что со шрамом.

Оба убрали оружие и провели меня в ванную, отделанную кафелем. Эта комната строилась во времена, когда ванная была бы не ванной, если в ней не могла помыться целая футбольная команда. Но сейчас в ней находилась всего одна женщина. Из одежды на ней был только нейлоновый чулок, затянутый узлом на шее. На такой узел Александр Македонский и внимания бы не обратил, но для женщины хватило. И труп, и вода, в которой он лежал, уже приобрели тошнотворный зеленоватый оттенок. Вокруг жужжали мухи. Любопытно, что на трупы всегда слетаются мухи, даже в самый отчаянный мороз. Прежде чем пулей вылететь оттуда — запах не вдохновлял задерживаться тут надолго, — я успел понять: эту женщину я вижу первый раз в жизни.

— Господи боже! — охнул я, выскакивая из ванной, как человек, который видел труп последний раз в медицинской школе, а не полчаса назад. На этот раз к носу я прижал руку — трусики благополучно прятались в кармане. Я ринулся прямиком к открытому окну и высунулся на свежий воздух. Но даже хорошо, что зловоние заставило меня давиться минуту-другую, иначе, пожалуй, я ляпнул какую-нибудь глупость насчет того, что труп в ванной совсем не Бритты Варцок. Что усложнило бы ситуацию, учитывая, что говорил сейчас коп в шляпе.

— Простите, увидеть такое… — Полицейский последовал за мной к окну. — Для меня это тоже стало шоком. Фрау Варцок давала мне когда-то уроки игры на фортепьяно, еще когда я был мальчишкой. — Он указал на пианино за дверью. — Мы только что сами нашли ее, когда вы вошли. Соседка снизу сообщила о запахе, и еще почта накопилась в ящике.

— Откуда вы ее знали? — осведомился второй коп, глазами поедая сумку, с которой я пришел и, вероятно, терзаясь догадками, что там внутри.

Изобретая на ходу, я плел какую-то историю, стараясь придерживаться правдоподобной цепочки причинных связей. Трупу в ванной было никак не меньше недели — из этого и следует исходить.

— Я знал ее мужа Фридриха, — говорил я. — Еще до войны. До того, как он… — Я пожал плечами. — Где-то с неделю назад я получил от нее письмо. Дома, в Гармише. Она писала, что с ней приключилась беда. Мне потребовалось какое-то время уладить дела с моей врачебной практикой, и в Вену я приехал совсем недавно.

— Письмо при вас? — перебил коп со шрамом.

— Нет. Боюсь, я оставил его в Гармише.

— А какая беда? — не отставал он. — Она написала?

— Нет. Бритта — не из тех… была не из тех, кто легко делится своими проблемами. Письмо было совсем коротенькое. Она только просила меня приехать в Вену как можно скорее. Я позвонил перед тем как выехать из Гармиша, но мне никто не ответил. Однако я все-таки приехал.

Я принялся мерить пол шагами, как человек, расстроенный свалившимся несчастьем. Как в общем-то и было. Мертвое тело Веры Мессман еще слишком живо стояло у меня перед глазами. Пол застилали несколько симпатичных ковриков, стояли элегантные стулья и столы, в шкафах — великолепный нимфенбургский фарфор. Ваза с цветами, погибшими, похоже, так же давно, как женщина в ванной. На каминной полке выстроились в ряд фотографии в рамках. Я подошел поближе. На одной она выходит замуж за человека, лицо которого я узнал, — это Фридрих Варцок в эсэсовской форме. Я огорченно покачал головой, хотя огорчался совсем не из-за того, что могли вообразить себе полицейские, а из-за весьма дурного предчувствия — неприятные события, которые начались с того дня, как женщина, назвавшаяся Бриттой Варцок, явилась ко мне в агентство, еще не закончились.

— Кто мог такое сотворить? — повернулся я к полицейским. — Кроме как…

— Да?

— Не секрет, что Фридриха, ее мужа, разыскивают за военные преступления, — сказал я. — И, конечно, слухи-то разные ходят. О еврейских отрядах мщения. Может, явились сюда, разыскивая ее мужа, а потом взяли и убили ее.

Полицейский в шляпе покачал головой.

— Идея недурная. Но так случилось, что, скорее всего, нам уже известно, кто ее убил.

— Уже? Поразительно.

— Вы, случайно, не слышали от нее о человеке по имени Бернхард Гюнтер?

Постаравшись скрыть удивление, я изобразил задумчивость.

— Гюнтер, Гюнтер… — повторил я, словно копаясь в самых дальних уголках памяти. Если я желаю выкачать из полицейских какую-то информацию, сначала нужно сунуть кусочек и им. — Да, правильно, по-моему, я слышал это имя раньше. Но не в связи с Бриттой Варцок. Несколько месяцев назад в моем доме в Гармише появлялся человек — мне кажется, его так и звали, Гюнтер. Он сказал, что он частный детектив и разыскивает свидетеля, который может помочь ему при подаче апелляции для моего старого товарища, некоего фон Штарнберга. Он отбывает сейчас срок за военные преступления в Ландсбергской тюрьме. А какой из себя ваш Бернхард Гюнтер?

— Мы не знаем, — признался коп со шрамом. — Но из того, что вы нам рассказали, он тот самый, которого мы разыскиваем. Частный детектив, агентство в Мюнхене.

— Вы можете нам рассказать еще что-нибудь про него? — попросил другой.

— Да, но послушайте, вы не возражаете, если я присяду?

Меня как ударило.

— Пожалуйста.

Они прошли за мной к просторному кожаному дивану, на котором я и устроился. Вынув трубку, я начал было набивать ее, потом приостановился.

— Вы не против, если я закурю?

— Валяйте, — сказал шляпа. — Хоть вонь заглушите.

— Он был не очень высокий, — начал я, — хорошо одет. Немного даже слишком фасонисто, можно сказать. Каштановые волосы. Карие глаза. Вряд ли родом из Мюнхена. Откуда-то еще. Скорее всего из Гамбурга. А может, из Берлина.

— Из Берлина он, — сказал шрам. — Раньше полицейским был.

— Да, пожалуй… Ну знаете, самодовольный такой и несколько навязчиво услужлив. — Я запнулся. — Без обид, господа. Я всего лишь имею в виду, что он был очень вежлив. Должен сказать, он не произвел на меня впечатления человека, способного на убийство. С вашего позволения. За годы моей врачебной практики встречались мне психопатические личности, но ваш герр Гюнтер не принадлежит к ним. — Откинувшись на диване, я пыхнул трубкой. — А почему вы решили, что убил он?

— Мы нашли его визитку на каминной полке, — ответил шляпа. — На ней была кровь. А еще мы нашли носовой платок, запачканный кровью, с его инициалами.

Я вспомнил, как прижимал носовой платок к обрубку мизинца, останавливая кровь.