Миссис Битон с видом оскорбленного достоинства удалилась в свою комнату, а Нэнси с помощницами принялись за стряпню.

– Мисс Нэнси, мне кажется, в суп успели насыпать соли… – Эмма не смогла промолчать, понимая, что разразится скандал.

Нэнси попробовала суп, кивнула и тут же распорядилась опустить туда рис в тонком мешочке, чтобы вытянуть лишнюю соль.

– Больше ничего не заметила?

– Кажется, нет.

Миссис Битон успела испортить еще и суфле, основательно тряхнув остывающую форму, но Нэнси легко нашла выход, у нее в запасе всегда имелось несколько блюд.

А вот вечером начался «спектакль».

Уставшая Нэнси была рада вернуться в Дауэрхаус, прекрасно понимая, что превзойти ее миссис Битон не удастся, все же целый год учебы у поваров Франции не прошел даром.

Так и случилось. Миссис Битон готовила хорошо, но не более. Гости были несколько удивлены, но молчали. И все же после пудинга был задан вопрос:

– Сегодня у вас другой повар?

Леди Вайолет, уже все осознавшая, кивнула:

– Да, наша кухарка заболела, придется довольствоваться такой стряпней. Прошу простить.

Немного погодя она ледяным тоном поинтересовалась у мистера Бишопа:

– Где ваша Нэнси?!

– Вернулась миссис Битон, миледи, Нэнси снова в Дауэрхаусе.

– Вернуть!

– Кого и куда?

Скандал не разросся до масштабов всего поместья только потому, что гости уехали. Перед тем они просили передать, что лучше Нэнси не готовит никто и они очень завидуют хозяевам Даунтона.

Кора промолчала.

На следующий день леди Вайолет вдруг вызвала мисс Эрлин.

– Мисс Эрлин, где там ваша чернокожая кухарка? Позовите, я хочу выразить ей благодарность за то, что спасла честь Даунтона. Миссис Битон заболела так некстати…

Благодарность оказалась больше похожа на вежливое напоминание не забывать свое место.

– Миледи, я помню, где мне надлежит быть. Я уж с мисс Корой как-нибудь.

Внизу у слуг начались споры, они не могли забыть, как три дня ели приготовленное Нэнси, вместе с которым можно проглотить собственный язык. Стряпня мисс Битон на порядок хуже. Надоевшая уже курица в апельсинах или рисовый пудинг не могли конкурировать с консоме или отменным тортом Захер, с миндальными пирожными или воздушным суфле под шоколадным соусом…

Еще через два дня воспоминания замучили леди Вайолет, и она неожиданно попросила:

– Не могла бы Нэнси приготовить эти… волованы?

Нэнси приготовила и прислала их из кухни Дауэр-

хауса.

Так и повелось – ежедневно несколько раз перед каждой трапезой из Дауэрхауса в Даунтонхаус тянулась вереница слуг с разными блюдами. Увидев такую процессию, леди Вайолет недоуменно поинтересовалась:

– Мистер Бишоп, что это? Неужели нельзя работать в кухне Даунтона или Нэнси она не подходит?

Пришлось объяснять суть проблемы, разрешить которую можно, отказавшись от стряпни одной из двух кухарок, на что леди Вайолет пока пойти не могла.

Кору мало волновало неожиданное признание свекровью мастерства Нэнси, в котором она сама не сомневалась. Ее куда больше волновало другое.

– Леди Вайолет, у вас нет никаких известий от Роберта?

Та нахмурилась:

– Нет.

– Уже месяц нет писем, к тому же Роберт обещал вернуться через два месяца, а прошло уже три.

– Это вас, дорогая, надо спросить, почему вам муж не пишет.

– А ваш сын вам пишет, миледи?

Между женщинами пробежала уже не кошка, а целый огромный тигр, пролегла пропасть. Обе понимали, что едва ли Кора когда-то назовет леди Вайолет матерью, а та ее дочерью. Теперь единственное, что их объединяло – беспокойство за Роберта.

Шел четвертый месяц отсутствия лорда Кроули в Даунтоне, от него пришла скупая телеграмма, что все в порядке, задерживается по долгу службы. Телеграмму леди Вайолет показала невестке во время обеда, дважды в неделю они обедали вместе в Даунтонхаусе. Эти обеды были настоящим мучением для обеих, женщины обвиняли друг дружку в том, что Роберт предпочитает Даунтону иные места, и не заводили об этом разговор только из-за понимания, что он приведет к настоящей ссоре. Две леди Кроули – старшая и младшая – вежливо обсуждали погоду, виды на осень, прошедшую службу в церкви и болезнь кого-то из фермеров или членов их семей… Что угодно, только не то, о чем хотелось поговорить.

Им бы отбросить все правила и поговорить от души, наверное, нашли бы способ вернуть единственного дорогого обеим мужчину, но леди предпочитали переживать каждая отдельно.

Заканчивалась весна, цвело все, что только могло цвести, в воздухе стоял умопомрачительный запах цветов, начали гудеть важные шмели, солнце грело, но пока не палило… лучшего времени для прогулок не найти… Кора, махнув рукой на правила, подолгу гуляла одна, выбрав для этого тенистую дорожку в прилегающей к парку роще.

В другое время ее радовала бы и погода, и обильные бутоны роз, прекрасно прижившихся по всему поместью, и множество привезенных ею из садового питомника цветов, необычных для Даунтона… Но чему радоваться, если она вдруг оказалась одна, совсем одна. Муж сбежал и даже не пишет, свекровь словно забыла о ее существовании, мать отдыхает в Европе…

Встретившийся по пути садовник попытался обрадовать Кору сообщением о том, что прислали новые образцы примул и прекрасные кусты жимолости.

– Конечно, миледи, сейчас сажать не время, но если очень постараться, то все примется. Мы постараемся.

– Да, конечно…

Садовники очень старались с самого начала работы в поместье, скоро сам Дауэрхаус не будет видно из-за многочисленных цветов, кустов и деревьев. Коре очень хотелось завести и зимний сад тоже, но что-то останавливало.

Теперь она понимала, что именно – отсутствие уверенности в том, что Роберт вернется. Если муж не приедет, что ей здесь делать? Это просто нелепо – скучать одной в Дауэрхаусе!

У Сьюзен скоро свадьба… Может, отправиться туда? Эта мысль определенно понравилась, хотя Кора не представляла, как будет объяснять отцу и остальным, где ее супруг.

Коре по-настоящему захотелось домой в Ньюпорт – покататься верхом, поиграть в теннис, подразнить Генри Невилла, порадоваться за Сьюзен… даже просто поиграть на своем пианино. Несколько дней затаенная мысль зрела, принимая все более ясные очертания. И наступил день, когда она решилась сделать последний шаг.

Из телеграммы следовало, что в полку Роберта уже нет, значит, он нашел себе иное место, и сообщить о своем решении навестить родственников Кора не могла. Может, это и к лучшему? Да, решено – она уедет, а Роберту оставит письмо.