Да уж. Наказана девушка была сполна, и с особой жестокостью.

Своими последующими действиями Герман, едва ли ни голыми руками разодрал ее сердце. Зато вырастил из нее бойца, сам того не подозревая. Год за годом, Лера совершенствовалась, чтобы ни в чем ему не уступать. Ни в чем! Представляла их встречу. Готовилась. Так, незаметно, научилась к поставленной цели идти, как бы трудно не казалось. Не признавала преград. Игнорировала их, или обходила. Отец сокрушался — мол, тяжело ей придется в жизни, с мужским-то характером! Совсем уступать не умеет!

В такие моменты хотелось кричать от бессилия.

Куда тяжелее? Куда?

Герман забыл про нее. А у нее не выходило! Потому что не хотела, положа руку на сердце. До последнего, цеплялась за любую ниточку, связывающую их. Стоило Глебу заикнуться о новом увлечении брата, оно тут же становилось ее увлечением. Зарывалась в книгах, досконально изучая все тонкости.

Вдруг, приедет, и будет удивлен! Не сдулась его мелкая. Не сломалась!

Сверстники развлекались, а она зубрила, как одержимая. Иногда и поесть забывала. Приезжая на каникулы, Глеб крутил у виска, когда Лера брала книгу с собой, даже на дискотеки! Если тусовка была скучной — читала.

Осознание конца истории, причем безвозвратного, пришло на двадцать первый день рождения. Если до этого в ее душе и жила слабая надежда — в тот миг она умерла. Когда в беседе с ее отцом друг проговорился — Герману некогда в гости приезжать — девок, как перчатки меняет. Каждый день новая. Домой ночевать не всегда приходит. Словно пелена с глаз спала в тот момент. Так больно стало, точно грудную клетку без наркоза вскрывали. Понимала, конечно, что не монах он. Затворником не живет. Но, не до такой же степени! Она ведь ждала его. Никого к себе не подпускала. Ни свиданий. Ни ухаживаний. Все пресекала на корню. Да что там, не целовалась ни с кем, кроме него! Ох, и затрясло же Леру. В ярости смела праздничный торт со стола, под изумленные крики друзей, и не менее озадаченный взгляд родителя. Ничего не объясняя, закрылась в своей комнате, и прорыдала весь вечер. А потом…потом, сорвала с шеи его подарок — черную жемчужину, с которой не расставалась ни на миг, за все эти годы. Носила, подобно знамени. Подобно обручальному кольцу. Стоя тогда у зеркала, и глядя на себя — заплаканную, жалкую — решила поставить точку. Начать все с чистого листа. И получилось вроде — Леню вскоре встретила. Полюбила по-своему. Искренне. Но, после первой же близости, первого в своей жизни оргазма, у нее случилась истерика. Да такая, что в пору психушку вызывать. Перепугала своего мужчину, завывая в постели, и глотая соленую влагу. Он не понимал причин. Конечно, не понимал, куда уж там. А у нее душа наизнанку выворачивалась. Словно предала его. Свою любовь. Словно изменила. И тот факт, что Герману давным-давно на нее плевать, облегчения не приносил. Со временем, Леонид стал центром ее вселенной. Помог забыть. Залечил кровоточащие раны. Жаль только, новые оставил. Не менее глубокие. Но, и это Лера смогла пережить. Лишь одно правило не уяснила — не наступать дважды на одни и те же грабли!

— Лера?

Рассеянно завертела головой, пытаясь определить, откуда исходит звук. С удивлением заметила, что конференц-зал опустел. Переговоры завершились. Остались лишь представители их холдинга. Алина, скрестив руки на груди, подчеркивая этим глубокое декольте, взирала с таким видом, будто бесполезнее Леры никого на свете еще не придумали.

Змея! Спала с ним!

Ревность опалила легкие. Руки неосознанно в кулаки сжались. А Герман…лучше бы вообще на него не смотрела. Скулы ходуном ходят. Крылья носа подрагивают от едва сдерживаемого гнева.

О, отлично! Может, и ей разозлиться?

Огромных трудов стоило сосредоточить взгляд на Станиславе Юрьевиче.

— Да?

— Ты в порядке?

— Да.

— Я просил тебя, подготовиться сегодня, на все сто.

— Простите. Я…готовилась.

Черт! Размазня! Никуда не годится.

— Лера, — осторожно, дабы не обидеть, подбирал слова Станислав. — Как бы это помягче…

— Хватит, отец! До второго пришествия будешь с ней сюсюкать? — Рявкнул Давыдов, ударяя ладонью по столу. Слегка подался к ней вперед. — Что это было, Спирина? Что это, бл*дь, было?

— Полегче, сын!

— А…что было?

— Она еще спрашивает! — Фыркнула Покровская. — Ты чуть переговоры не сорвала, милочка!

— Боже, — выдохнула, ничего не понимая. — Простите…

— Лерочка, если нехорошо себя чувствуешь…

— Отец, Алина, оставьте нас, пожалуйста.

— Чтобы вы мне переговорную разнесли, к чертовой матери?

— Всего лишь, объясню ей кое-что. — Герман оскалился. — Подготовлю, как следует ко второй встрече.

Спустя целую вечность, их оставили в кабинете одних. Казалось, воздух загустел. И его щедро накачали статическим электричеством. Он тяжело дышал, прожигая взглядом.

— Возьми себя в руки, в конце-то концов! — Сурово. Жестко. Хлестко. — Не одной тебе бывает хер*во!

— Уже взяла! — От полыхнувшей в душе злости, скопировала его же интонацию. — И хватит на меня орать!

— Поздравляю! — Полетело в ответ.

Вкрадчиво и тихо. Боже, так тихо, что мурашки по коже расползлись. Что-то перевернулось в душе в тот миг. Кому она врет? Признаваться самой себе гораздо сложнее и болезненнее, но она сделала это. Лера все еще хотела принадлежать ему. Быть его мелкой.

Все! Корпус корабля дал трещину, и пошел ко дну. Вместе с остатками разума.

Лишь одна мысль — надежда набатом звучала в голове.

Возможно, еще есть шанс…

— Я буду орать на тебя столько…

— Да!

Выпалила, полная решимости, заставляя замолчать на полуслове. Пусть необдуманно и легкомысленно. Возможно, и пожалеет не раз. Но, как и любая влюбленная девушка, действовала с безграничной верой в успех.

Герман нахмурился.

— Бессонные ночи плохо на тебя влияют, — выдал после секундного молчания. — То перед партнерами дуру из себя изображаешь, тем самым опуская репутацию компании ниже плинтуса, то нелогичные ответы выкрикиваешь. Что, да?

Лера глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь во всем теле. Так же, как и он, подалась вперед. Их разделял лишь лакированный стол. Ничтожная преграда. Она удерживала его взгляд, наслаждаясь сменой эмоций на лице, когда повторила коротко и уверенно:

— Да! Да! Да!

Его глаза заволокло пеленой страсти и безумия. В следующее мгновение, перегнувшись через стол, схватил ее за шею, притянул к себе. Нос к носу. Все так же хмурясь. Не сдержавшись, втянула его запах.

— Не…играй со мной, Мелкая!

Ты годами моим сердцем играл…