Хармель кивнул.

– Да, все это верно. Элдон и я по-прежнему дружим. Мы прошли через одни и те же перипетии, и это нас особенно сблизило. Что же касается изнасилования Малы Джарред, дочери Адама Джарреда, это было подстроено. Не знаю, кто за этим стоял, но кто-то подучил девочку, что сказать полиции. Я думаю, с самого начала было решено провернуть дело втихомолку. Если бы я действительно совершил такое преступление, его не стали бы замалчивать.

– Почему же это случилось, Тэд? Что ты натворил, почему они с тобой так обошлись?

– Я все больше влезал в их дела. Ты прав в отношении Лангстрат и ее друзей. Это тайное общество, своего рода клуб, у членов которого нет никаких тайн друг от друга. У них глаза и уши повсюду. Они следят за всем, что ты Делаешь, говоришь, о чем ты думаешь и что чувствуешь. Они целиком посвятили себя идее, которую называют «Вселенское сознание». Эти люди считают, что рано или поздно человечество настолько эволюционирует, что соединится в один глобальный мозг, единое трансцендентальное сознание. – Хармель поднял голову и посмотрел на Маршала

– Я говорю так, как сам слышал. По-твоему, это неумно?

Маршалл мысленно сравнил «болтовню» Хармеля тем, что сам узнал за последнее время.

– И все, принадлежащие к этому обществу, разделяют подобные идеи?

– Да. Все крутится вокруг оккультизма, восточноазиатской мистики, высшего «космического» сознания. Именно поэтому они занимаются медитациями и чтением мыслей, пытаются соединиться в духовной сфере в единое сознание,

– Во время телепатических сеансов у Лангстрат?

– Совершенно верно. Все, кто подключается к ним проходят определенный ритуал посвящения. Они встречаются с Джулин и пытаются достичь более высоких ступеней сознания при помощи парапсихических сил, пытаются овладеть способностью покидать свое тело. В сеансе участвуют один или несколько человек, но Лангстрат – ядро всего этого, что называется «гуру», а мы, все остальные, считаемся ее учениками. Мы становимся единым разрастающимся организмом, пытаемся превратиться во Вселенский разум.

– Ты что-то сказал… о слиянии ваших мыслей?

– Телепатия, или как ее там называют. Твои мысли перестают быть твоими собственными так же, как и твоя жизнь. Ты просто становишься частью общего. Лангстрат – дока в подобных делах. Она, она-то знает все мои мысли. Она владеет мною… – Тэду было трудно подобрать подходящие слова. Он напрягся, голос его треснул и ослабел, – Наверное, она и сейчас этим занимается. Иногда я слышу, как она меня зовет… проникает в мой мозг.

– Таким же образом она управляет другими?

Хармель кивнул:

– Да, она владеет всеми, И они не остановятся, пока не захватят весь город. Я сам наблюдал, как это происходило Тот, кто вставал у них на дороге, неожиданно пропадал неизвестно куда. Поэтому я так и беспокоюсь за Эди. С тех пор как это началось, я болезненно отношусь к тому, что люди без видимых причин исчезают…

– А чем могла им быть опасна Эди?

– Может быть, она была только одной из тех, кого следовало убрать. Меня бы это не удивило. Они устранили Элдона, меня, Джефферсона….

– Кто такой Джефферсон?

– Окружной судья. Я не знаю, как они это сделали, но неожиданно для всех решил не участвовать в перевыборах, продал свой дом, уехал из города – и больше никто Гнём ничего не слышал.

– Теперь Бэйкер…

– Он принадлежит к организации. Им владеют.

– Ты знал об этом, когда замолчали твое «преступление»?

Хармель кивнул.

– Бэйкер сказал, что мог бы устроить громкий процесс, передать дело прокурору и умыть руки. Судья прекрасно знал, что это заговор! Он объявил мне шах, и я принял его условия. Уехал из города.

Маршалл достал ручку и блокнот.

– Кого ты еще знаешь из этой компании? Хармель отвел глаза:

– Если я тебе скажу много, они опять нападут на меня. Ты должен сам этим заниматься. Единственное, что я могу – дать тебе верное направление. Ты знаешь о Бруммеле?

– Да. Бруммель, Янг, Бэйкер.

– Поищи в земельном управлении. В правлении «Независимого банка» и… – Хармель припоминал, – окружного ревизора тоже проверь.

– Он есть у меня в списке.

– Члены университетского правления?

– Да. Думаешь, те кто уехал, с ними тоже рассчитались?

– Только частично. Я не смог разобраться со всем до конца. Я встал у них на дороге. Организация обо мне «позаботилась» прежде, чем я смог бы им помешать. Но у меня нет ни малейшей возможности что-либо доказать. Да какая разница! Это дело слишком большое, огромный организм, и он разрастается все больше и больше. Нельзя разобраться только в одной его части, как например, в Университетском правлении, и думать, что ты охватил все. Они существуют повсюду, на всех уровнях. Ты религиозный человек?

– Да не очень-то глубоко, насколько я понимаю.

– Но тебе необходимо «нечто», чтобы одолеть их. Это духовное дело, Хоган. Они не руководствуются никакими деловыми соображениями, законами, моралью, кроме своих собственных. И они не верят ни в какого Бога. Они сами – бог.

Хармель остановился, чтобы успокоиться, и потом перешел на другую тему:

– Я сначала встретился с Лангстрат, когда решил, написать статью о «науке», которой она занимается. Меня это страшно увлекло: парапсихология, мистические феномены – и все это было у нее научно обосновано. Я начал посещать ее, так называемые, консультации. Я позволял ей читать и фотографировать мою «ауру» и мое «биополе», я позволил ей изучать мое сознание и соединяться со мной в мыслях. Я согласился на это, чтобы написать статью, но увяз слишком глубоко и уже не мог вырваться. Через некоторое время я начал делать кое-что из того, чему она меня учила: выходить из тела, передвигаться в космосе, разговаривать с моими инструкторами… – Хармель осекся. – Да, Маршалл, – все это правда. Ты просто не поверишь всей этой чертовщине!

Маршалл твердо решил выслушать все до конца. Может быть, он в это верил.

– Рассказывай, все равно.

Хармель заскрипел зубами и поднял глаза к небу. Он медлил, запинался, лицо его побледнело.

– Я думаю, наверное, мне не стоит об этом рассказывать. Они узнают.

– Кто узнает?

– Организация.

– Тут же на целую милю ни одной живой души.

– Это неважно.

– Ты произнес слово «инструкторы». Кто они такие Хармель сидел молча, дрожал, и лицо его было перекошено от ужаса.

– Хоган, – произнес он наконец, – ты ничего не сможешь с ними сделать. Я не могу рассказать. Они все узнают!

– Да кто же они такие, это-то ты можешь мне объяснить, по крайней мере?