Непонятным образом слух об этом анекдоте просочился за начальственные двери и пошел гулять по кабинетам и ординаторским, и вызвал шквал веселья среди сотрудников. Говорят, что одна женщина-врач так хохотала, что с ней приключился конфуз; пришлось застирывать интимную часть туалета.

Имеется серьезное предположение, что кличка «О’кей» приклеится к бедной «исполняющей обязанности» до самой пенсии.

г. Элиста, июнь, 2007 год

Доморощенный полиграф[7]

Эта история совсем старинная, она произошла в конце 70-х годов. Мораль ее проста: в серьезных делах шутки не всегда уместны, особенно когда они касаются медико-правовых вопросов.

Среди бела дня в районе кладбища была изнасилована несовершеннолетняя девочка, предположительно, группой семиклассников одной из школ. И вот, все 12 или 13 подозреваемых были доставлены в Бюро судебно-медицинской экспертизы для освидетельствования. День был субботний, и эксперта нашли в старом морге, расположенном в 101-м квартале на территории противотуберкулезного диспансера.

Судебный медик, тучный гурман, балагур и весельчак, решил пошутить.

С задумчивым видом, заложив руки за спину, он стал прохаживаться перед шеренгой перепуганных пацанов. Рукава его халата были закатаны по локоть, а в скрещенных на пояснице пальцах холодным блеском стали отсвечивал клинок большого секционного ножа.

Встревоженные мальчишки, преодолев страх, осмелились спросить:

— Дяденька! А ножик-то зачем?

Робкий вопрос вывел эксперта из состояния глубокой задумчивости:

— Ах, ножик! Как «зачем»? Буду писюны вам отрезать. Кто скажет правду, тому только кончик, — милостиво проговорил доктор и продолжил: — А кто будет врать — тому под самый корешок!

В один голос все тринадцать в ужасе закричали:

— Нет, дяденька, это — не я!

Боже милостивый! Нельзя так пугать детей, даже если они подозреваемые!

г. Элиста, июнь, 2007 год

Риски анальной мастурбации

Сразу должен категорично оговориться: это случилось не в нашем городе, дабы даже тень незаслуженного подозрения случайно не коснулась какого-нибудь достойного, уважаемого человека. А то у нас любят на летучих догадках строить железобетонную обвинительную платформу.

Итак, повторяю, совершенно в другом городе, под вечер, в травмпункт больницы поступила некая важная персона. Персону вынесли из автомобиля на руках водитель и телохранитель. В помещении травмпункта персона, очень бледная лицом, упорно не желала публично объяснить медперсоналу причину своей доставки, а делала дежурному хирургу недвусмысленные знаки побеседовать наедине. Врач оказался понятливым. Движением бровей он удалил из кабинета лишних людей и приготовился внимательно слушать.

Не поднимая на доктора бегающих глаз, с интонациями, явно не соответствующими своему высокому статусу, персона невразумительно пролепетала:

— Понимаете, доктор! Как бы вам объяснить! Произошло трагическое недоразумение, в своем роде — несчастный случай, и я не хотел, чтобы оно получило огласку. За конфиденциальность, само собой разумеется, вы получите соответствующее вознаграждение.

— Так что же случилось, уважаемый?

— Э-э-э… Одним словом, я шел из туалета через зал, а там на полу были разбросаны детские игрушки и кегли. Я споткнулся об игрушки и с размаху сел на пол. И одна кегля каким-то образом попала… туда.

— Куда туда?

Пациент стал заметно нервничать, встретив такую бестолковость:

— Неужели вы не понимаете? В… задний проход, естественно.

Начавший соображать хирург, с величайшим трудом сдерживая смех, задал уж совершенно глупый и ненужный вопрос:

— А как же трусы?

— Видите ли, в тот момент я был без трусов.

— Вам придется, господин хороший, снять нижнюю часть одежды. Я должен осмотреть вас на кушетке.

— Да, конечно. И вытащите ее оттуда поскорее! — Важный пациент, не дожидаясь дополнительных пояснений, проворно снял брюки и как-то уж очень привычно принял на кушетке позу «а ля ваш», отклячив для удобства обозрения свой зад.

Хирург произвел осмотр, убедился, что кегля сидит слишком глубоко, через переднюю брюшную стенку с трудом прощупывалось плотное, внушительных размеров инородное тело, после чего нехорошо хмыкнул. Версия о нечаянном проникновении кегли в это место была такой же достоверной, как и возможность попадания в игольное ушко плевком с расстояния трех метров.

— Уважаемый, дело серьезнее, чем я мог предположить. Необходимо пригласить для консультации специалиста-проктолога.

Персона встревожено завертела задом:

— Крайне нежелательно расширять круг лиц, посвященных в проблему, но, если без этого не обойтись, делать нечего, вызывайте.

Хирург стал звонить знакомому проктологу, одновременно придавливая ногой дверь, в которую настырно пытались заглянуть остальные сотрудники травмпункта, раздираемые любопытством.

Когда проктолог прибыл в больницу, хирург на ухо проинформировал его о нюансах ситуации, и глаза у обоих сделались разбойничье-веселыми. Однако все попытки проктолога извлечь кеглю вручную и с помощью специальных инструментов через естественное отверстие оказались тщетными. Физиономия у него приобрела должную серьезность, и он тихонько от пациента поделился с коллегой:

— Хреновые наши дела, Паша! Слишком глубоко проникла, сволочь! Обычным способом ее не вытащить. По-моему, без операции не обойтись. Вот свалился на нашу голову, дрочила-извращенец! Был бы хоть из простых, а то — один из отцов города!

А операция эта, надо сказать, очень трудоемкая и кровавая.

В кабинете травмпункта, где два врача келейно пытались решить деликатный вопрос, совершенно непостижимым образом появилась медсестричка Настя, юное, воздушное создание, тоненькая и гибкая, как ивовый прутик.

Персона, увидев, что народу все прибывает, возроптала:

— Мы так не договаривались, вас становится больше и больше!

Проктолог неожиданно взъярился:

— Помолчите уж! Она лучший специалист по этим делам, если хотите знать! А то останетесь торчать на кушетке на карачках с деревяшкой в жопе!

Персона, напоровшись на откровенную грубость, умолкла. Сообразительной Насте не надо было долго объяснять: ни сложность чисто медицинского аспекта, ни пикантность социально-политического характера. Она скромно сказала:

— Ребята! Может, у меня получится?

Ребята, которые были лет на 10–15 старше, с сомнением посмотрели на медсестру и неопределенно пожали плечами. Почему не попробовать, дело все равно безнадежное.