Россия начала строить мечети в Младшем Жузе. Российская Академия Наук подготовила первое издание Корана. Наконец, в 1788 году в Оренбурге появилось Магометанское Духовное Собрание – мусульманский аналог Синода. Этому Собранию подчинялись все исламские общины России, кроме крымских и кавказских, а Собрание подчинялось Сенату и государю. Вера пророка перестала быть гонимой, получила легитимность, хотя в целом в России ислам обретёт равные права с православием лишь по указу «О веротерпимости» в 1907 году – на два года позже раскольников.

В 1824 году в Оренбурге откроется Неплюевский кадетский корпус – такая же кузница элиты для российского Востока, как Горный институт для заводского Урала. Русский эскадрон корпуса сформируют из казачьих детей, а восточный эскадрон – из детей баев и мурз. Мусульманские офицеры-неплюевцы и купцы-мусульмане составят долгожданную аристократию, которая будет мирно, разумно и с достоинством защищать интересы нации перед российской властью.

Музей Салавата в селе Малояз

Революция 1917 года даст башкирам шанс обрести национальную государственность. Её идеологом станет выпускник казанского медресе «Касимия», учёный и политик Ахмет-Заки Валиди. Но исламская республика башкир окажется не нужна ни белым, ни красным. Валиди эмигрирует. Басмачество в Средней Азии – это его проект. После Гражданской войны Валиди переедет в Турцию, защитит докторскую диссертацию по философии и будет профессором университетов в Стамбуле, Гёттингене и Бонне. А Башкирия в СССР так и не обретёт реальной автономии.

С периода индустриализации в Башкирии начнут добывать нефть, открытую ещё академиком Рычковым. Один из «нефтяных городов» в 1954 году символично назовут Салаватом. На деньги «нефтянки» в смутах конца XX века республика Башкортостан купит у Российской Федерации свою относительную независимость. В 1993 году в селе Малояз республика воздвигнет огромный мемориал Салавата Юлаева. В Башкортостане стоит около двадцати памятников Салавату, а изображение уфимского монумента будет включено в герб республики.

Салават Юлаев, батыр и сэсэн, воплотил в себе все бунты громовой эпохи. А драмы XX века показали, что старинные мятежи были не напрасны. Яростная борьба башкир не позволила России превратиться в колониальную империю западного типа. И потому в таких геополитических катастрофах, в каких империи рассыпаются на части, Россия сумела сохранить себя: не развалилась на русскую и тюркскую половинки.

На заводском Урале пугачёвщина обернулась гражданской войной, когда крестьяне взяли вилы и пошли против рабочих. Поэтому Пугачёв решил отступить с Урала в крестьянский мир Поволжья. Он думал, что бунт, который обещает всех сделать казаками, в деревнях обретёт новые силы. Но крестьянский мир смотрел на бунт сквозь прищур и жил себе на уме. И об этом Пугачёва предупредило явление купца Астафия Долгополова.

Под крепостью Осой башкиры привели к Емельяну помятого мужичонку с бегающими глазами. Поплевав на ладонь, мужичонка загладил волосы на лысину и сказал, что зовут его Иван Иванов, он московский купец и посланец от царевича Павла, то есть – от сына покойного императора Петра Фёдорыча. Мужичонка привёз Пугачёву гостинцы от царевича: шляпу, казацкие сапоги и два дешёвых самоцветика, исцарапанные ножом, когда их выковыривали из офицерских запонок. Иван Иванов сообщил, что сын Павел оченно готов помочь войсками, токмо для этого батюшке Петру Фёдорычу надо спервоначалу отдать долги. К примеру, заплатить ржевскому купцу Астафию Долгополову. В 1762 году от Петра Фёдорыча ему причиталось 700 рублёв, щас наросло уже 1500, но это ещё по-божески.

Иван Иванов, конечно, и был Долгополовым. Двенадцать лет назад он поставил фураж ко двору Петра III. Однако императора убили, а новые царедворцы отдавать долги покойного не собирались: большая политика послала к чёрту маленького человека. Потеря денег обрушила дела купчишки Долгополова. И он рассудил, что самозванец отдаст долги царя охотнее, чем царица.

Пугачёв вытаращил глаза: перед ним тоже был самозванец! Только не бунтовщик, как он сам, а жулик. Два самозванца смотрели друг на друга, зная, кто они такие, но шоу должно было продолжаться. Денег Емельяну, конечно, было жалко, а казнить жулика он не мог – это означало бы признание в самозванстве. И Пугачёв взял Долгополова с собой.

Купец боялся разбойных рож пугачёвцев, но корысть одолевала страх. Рвать когти Долгополов надумал лишь после казанского разгрома, когда окончательно понял, что из Пугачёва денег ему не выжать. Под городом Цивильском Долгополов при всём народе объявил, что царю-батюшке надо послать его за царевичем. «Злодей, слыша оные слова, знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное», но как ущучить мошенника? Пугачёв, ухмыляясь, кинул Долгополову 50 рублей на дорогу и отпустил с миром. Долгополов обыграл Пугачёва, хотя ничего и не выиграл.

Но ушлому купцу нос разъело. Он решил повторить авантюру, только теперь уже с Екатериной. Высунув язык, он настрочил письмо графу Григорию Орлову, в котором сообщил, что 324 яицких казака в войске Пугачёва за сто рублей платы каждому из них согласны скрутить Емельяна и выдать государыне. Понятно, что этот заговор Долгополов «сочинил из своей головы». Но план опять сработал.

Граф Орлов выдернул Астафия Долгополова в Царское Село и представил государыне. Купец бил челом, чтобы спрятать хитрые глаза. И Екатерина поверила прохиндею! Она приказала выдать золотыми империалами 32 400 рублей гвардейскому капитану Галахову, который возглавит «секретную экспедицию» и вместе с Долгополовым поедет в Царицын встречаться с яицкими заговорщиками.

Миссия Галахова добралась до Саратова, разорённого недавно ушедшими бунтовщиками. При виде дымящихся развалин Галахов заробел, и Долгополов тут же уломал капитана дать ему, Астафию, 3100 рублей и отпустить догонять бунт в одиночку. Галахов всё-таки навязал купцу двух казаков – и отпустил. Едва Долгополов отъехал на сотню вёрст, над Волгой просвистела весть, что Пугачёва схватили. Миссия Долгополова лишилась смысла. Купец не стал раздумывать и дал дёру с деньгами царицы.

Он вернулся домой в город Ржев как ни в чём не бывало. Где он был – никто не ведал. А кто он таков, Долгополов не признался ни Екатерине, ни Орлову, ни Галахову. Осмотревшись, купец принялся раздавать долги. Но кредиторов смутили новенькие и блестящие империалы. Кредиторы донесли о них ржевскому воеводе. Воевода посадил Долгополова под замок и сообщил в столицу. Тут всё и открылось.

Долгополова привезли в Москву и бросили в каземат. Восемь раз палач грел в печи клещи для пытки, но узник всё равно не признавался – орал в муках и врал, хотя предавать ему было совершенно некого. Следствие «установило истину без участия обвиняемого». 10 января 1775 года на Болотной площади Долгополову показали, как отрубают голову Пугачёву, а потом его самого высекли кнутом и сослали на каторгу. До самой смерти он в кандалах строил дамбу в Рогервике вместе с Салаватом.