Точные карты можно было выбрасывать каждой весной.

Кипящие озера не стояли на месте, они почти непрерывно перемещались и, кроме того, неутомимо захватывали новые территории. Лесорубы и охотники помнили названия деревень, сгинувших под напором горячей воды. В особо бурные годы отчаянные придворные астрологи предсказывали королям Ютландии, что озера захватят всю страну, но предсказания не сбывались. Озера мигрировали, но, добавив бед в одном месте, отступали в другом, оставляя за собой поля питательного, пересохшего ила. Кинув в этот ил семена, крестьяне успевали снять два пышных урожая за короткий летний период, невзирая на заморозки и град. Живых организмов, родившихся в озерах, никто предьявить не мог. Впрочем, ко двору короля и во владения ярлов стекалось множество проходимцев с предметами, якобы обнаруженными на дне одного из озер. При дворе лучезарного монарха Георга всегда служили нюхачи, которые в два счета определяли ценность находки. В девяноста девяти случаях из ста выброшенное на берег Кипящего озера оказывалось подделкой…

Кроме подарков уршадов.

Кажется, уршады водились даже там, откуда убегали тараканы и серые крысы.

— Я готов, — глухим, скрипучим голосом сообщил Снорри. — Отвернись, не смотри на меня.

Словно ветер со свалки ударил Рахмани в спину, смрадная пятерня попыталась взъерошить седеющие кудри, а мелкие иголки пробежали по спине и ногам. Так организм всегда реагировал на волшебство перевоплощения. Снорри Два Мизинца, когда-то беглый раб из страны Вед, больше известный на Зеленой улыбке как предводитель гильдии Брезенских воров, окончательно принял свой истинный облик…

Рахмани запрыгнул водомеру на спину. Ему показалось, будто он оседлал жесткую гимнастическую скамью, внутри которой носился плохо смазанный поршень. Спина Снорри вытянулась на длину почти в три локтя, обросла жесткой, пропитанной жиром щетиной. Позади Саади, вывернув вверх коленные суставы, мелко подрагивали ноги паука-водомера. Передняя пара ног, широко расставленных в стороны, с неимоверной скоростью заколотила по поверхности кипятка.

Длинные руки Снорри спрятал на животе, а узкую голову, укрытую мягкими еще хитиновыми чешуйками, задрал вверх. Глаза его превратились в крохотные черные бусинки, втянулись в глубокие глазницы и обросли густыми ресничками, ноздри вывернулись вверх, нос превратился в жесткий, подвижный хоботок. Каждая из четырех ног, подметающих бурлящую поверхность озера, заканчивалась широкой ворсистой подушечкой, в которых с трудом угадывались человеческие ступни…

— Береги физиономию, — прохрипел Снорри. — Ох, дьявол, как горячо!

Горячо, очень горячо, подумал Рахмани, отплевываясь от жалящих раскаленных брызг. Паук несколько раз вильнул из стороны в сторону, приноравливаясь к ветру и поверхностным течениям, затем выровнял бег и ускорился так, что стрекотание его ног слилось в мягкое жужжание, а вместо отдельных конечностей Саади видел череду мельканий над всплывающими гроздьями пузырей.

Руки ловца очень быстро покрылись множеством мелких ожогов, но избегнуть их было невозможно, поскольку приходилось крепко обнимать колючий торс Вора из Брезе, походивший на ощупь на скользкое полое бревно. О том, чтобы приподнять закутанную в платок голову и взглянуть вперед, не могло идти и речи. Сквозь мерное жужжание паучьих ног Саади слышал, как взрываются гирлянды пузырей над подводными гейзерами, как тяжко вздыхает пучина, кряхтит в надоевшем базальтовом ложе, и ей так хочется потянуться, расправить мышцы, вырваться из каменных оков, устроив людишкам очередной губительный потоп…

Ловец Тьмы снова и снова вспоминал наставления Слепых старцев.

— …Однако, Рахмани, самая удивительная твердь — это Великая степь. На других твердях тоже живут дэвы и ахуры, однако лишь на Великой степи они сильны, как нигде. На Великой степи, помимо людей, обитает еще множество иных разумных, и не наш удел ругать или восхвалять план Всевышнего, задумавшего именно так. На Великой степи сильны колдуньи раджпура, умеющие наводить миражи и подчинять растения и зверей, а также магия банту, которые умеют задерживать отлетевшие души и возвращать их в тела мертвецов.

Пожалуй, самая непонятная тайна Великой степи — это Искандер Двурогий, да будет проклято и восславлено его имя. Дело в том, Рахмани, что воитель с таким именем рождался и на Зеленой улыбке, и у нас, на Хибре. И кое-где можно раскопать присыпанные песком останки столиц его сатрапий. Они повсюду назывались Александриями и в течение веков укрепляли власть макодонян. Но Премудрому господу было угодно, чтобы латины Зеленой улыбки, вскрывавшие вены быкам на алтарях Победы и Гермеса, разбили статуи Александра и поклонились Иешуа, несчастному пророку, умершему от зноя на кресте. Латины Рима когда-то превозносили Двурогого, но растоптали саму память о нем. У нас на Хибре тоже жил воитель Искандер, он разгромил армии божественного Дария, завоевал Нил, Чад, дошел до Аральских топей и сгинул… А его наследники развалили империю за считанные годы. Отчего же империи Искандера Двурогого, правившего почти сорок лет Великой степью, удается столетиями удерживать власть?..

Тут таится еще одна из великих загадок, Рахмани. Ведь империя Хин не менее сильна ресурсами, а в Золотой Орде вдвое больше воинов, чем под знаменами сатрапов. Кроме того, на западном полушарии дремлет громадный материк Америка, с него приплывают свободные инка, не подчиняющиеся никому, и строят свои торговые фактории вдоль западных рубежей Македонии, от Лондиниума до Танжера…

Однако власть сатрапов держится много веков. Отчего так происходит, Рахмани? Неужели силы нескольких тысяч центавров, боевых псов и тяжелой кавалерии достаточно, чтобы удерживать в повиновении целую твердь? Об этом, Рахмани, удачно сказано в трактате мастера логики и каллиграфии, преподобного даосского монаха Цзы, из клана речных гончаров. Ты никогда не слышал об этом человеке, и ничего удивительного — он жил несколько столетий назад на Великой степи, а записи свои не выносил из стен монастыря. Только чудо позволяет нам их читать…

Никчемный подмастерье гончара, как он себя называет, пишет о том, что в армии магараджи Архавебедшанкрьи, к примеру, имелось четыреста боевых слонов и восемьсот боевых винторогих, с лезвиями, укрепленными в рогах. Кроме того, с ним объединились две тысячи полуконей гандхарва из Бомбея, и это, не считая строителей миражей, метателей тьмы и заклинаний черной оспы. Пехотных же сил было у магараджи не менее пятидесяти тысяч. Они напали на три Александрии, а также на четыре крепости наместников вдоль Шелкового пути, растоптали гарнизоны и хлынули в Янтарные каналы. Они стремились попасть сразу в Фивы, в Афины и в Александрию Великую, и им это удалось. Однако их встретили огнем и смолой, в каналах пролилась кровь, и твердь вздрогнула. Оборвались и захлопнулись сразу шесть древнейших каналов, казавшиеся доселе незыблемыми, как Гималайские горы. Еще до начала войны каждый день проходили туда и обратно до полутысячи вьючных животных, и сразу могли разминуться четыре каравана. Янтарные каналы захлопнулись, почуяв кровь, и похоронили внутри себя многие тысячи солдат. Причем они захлопнулись, когда внутри передвигалось достаточно бунтовщиков из страны Вед, а рядом, у самых колодцев, толпилось уже несколько тысяч македонян и центавров, готовых отстаивать первенство эллинов.