— Эй, милый, заходи!

Мэйн-стрит, Пятая-Ист, Банкер-Хилл — клоаки Америки. Идти было некуда. Я зашел в зал игровых автоматов. Поглазел на игры. Желания играть не было. И тут за пинбол-автоматом я увидел морского пехотинца. Его руки так охватывали бока автомата, будто он пытался членом заслать шар в цель. Я подошел к нему и сграбастал за воротник и ремень.

— Беккер, я требую матч-реванш! Я отпустил его, и он повернулся.

— Нет, не получится, — сказал он.

— Два из трех!

— Да брось ты. Пойдем, я куплю тебе выпить. Мы вышли из зала и пошли вниз по Мэйн-стрит. Бабочка из одного бара закричала:

— Эй, морпех, давай сюда! Беккер остановился.

— Я зайду, — сказал он.

— Не надо, — сказал я, — это же наёбка.

— Я только что получил жалованье.

— Ты чего, не знаешь? Этим девкам наливают чай, а твое пойло разбавляют. Цены — двойные, и ты никогда потом не увидишь ее.

— Я зайду.

Беккер вошел в бар. Один из наилучших неопубликованных авторов Америки, экипированный на убийство и на смерть. Я последовал за ним. Он подошел к одной из девиц и заговорил с ней. Она подтянула юбку, качнула высоким каблуком и засмеялась. Они прошли в кабину в углу зала. Бармен вышел из-за стойки принять заказ. Другая девица в баре посмотрела на меня.

— Эй, дорогуша, не хочешь поиграть?

— Ну, только если это — моя игра.

— Ты что, испугался или больной?

— И то, и другое, — ответил я.

Между нами сидел парень, его голова покоилась на стойке рядом с пустым бумажником. Когда он проснется и начнет жаловаться, бармен или просто вышвырнет его, или сдаст полиции.

Обслужив Беккера с девицей, бармен возвратился за стойку и подошел ко мне.

— Слушаю?

— Ничего не надо.

— Да? А чего ты тогда пришел?

— Я жду моего друга, — кивнул я в сторону кабины.

— Если ты сидишь здесь, значит должен пить.

— Ладно. Воды тогда.

Бармен отошел и вернулся со стаканом воды.

— Четвертак.

Я заплатил.

Девушка в баре заметила:

— Он больной и испуганный.

Бармен ничего не ответил. Беккер махнул ему, и тот опять отправился принимать заказ.

Девушка посмотрела на меня.

— А что это ты не в форме?

— Мне не нравится одеваться, как все.

— А каких-нибудь других причин нет?

— Другие причины — это мое собственное дело.

— Да пошел ты! — сказала она. Бармен возвратился.

— Тебе нужна еще порция.

— Неси, — сказал я и заслал ему по стойке еще четвертак.

Потом мы с Беккером фланировали по Мэйн-стрит.

— Ну как прошло? — спросил я.

— За стол плюс два напитка — тридцать два бакса.

— Ё-мое! Я мог бы жить две недели на эти деньги.

— Она дрочила у меня под столом.

— А что она говорила?

— Ничего. Только дрочила.

— Я бы лучше сам себе подрочил и сохранил тридцать два доллара.

— Она была так красива…

— Боже правый! Я иду в ногу с полным идиотом.

— Когда-нибудь я опишу все это. На библиотечных полках появится: Беккер. «Путаны тоже люди, им нужна помощь».

— Ты слишком много болтаешь о писательстве, — сказал я.

Около автовокзала мы зашли в еще один бар. Место было тихое. Владелец бара и пять-шесть пассажиров, все мужчины. Мы с Беккером сели.

— Я плачу, — сказал Беккер.

— Пива.

Беккер заказал две бутылки Истсайда и посмотрел на меня.

— Давай с нами в морпех, будь мужчиной.

— Я не испытываю никакого вожделения стать мужчиной.

— А мне казалось, что ты всегда сам лезешь в драку.

— Это только для развлечения.

— Давай! Будет о чем написать.

— Беккер, писать всегда есть о чем.

— Ну, и что ты собираешься делать? Я указал на бутылку и поднял ее.

— А на что ты будешь жить?

— Мне кажется, этот вопрос я слышу всю мою жизнь.

— Ну, не знаю как ты, а я собираюсь испытать все! Война, женщины, путешествия, женитьба, дети, разные работы. Первый свой автомобиль я соберу из запчастей! Я хочу знать все о вещах, о том, что заставляет их работать! Я хотел бы быть корреспондентом в Вашингтоне. Я хочу быть там, где случаются большие события.

— Вашингтон — дерьмо, Беккер.

— А женщины? Брак? Дети?

— Дерьмо.

— Да? Ну хорошо, а ты чего хочешь?

— Спрятаться.

— Бедный ебанатик. Тебе надо еще пива.

— Правильно.

Добавили.

Мне казалось, что Беккер не совсем в себе с его надеждами стать морским пехотинцем, писателем, получить все от этой жизни. Возможно, он станет хорошим писателем. Энтузиазм распирал его. Похоже, он на самом деле любил многие вещи: орлиный полет, океан, полную луну, Бальзака, мосты, спектакли, Пулитцеровскую премию, фортепиано и эту проклятущую Библию.

В баре было радио. Звучала популярная песня. Неожиданно песня прервалась. Диктор объявил:

«Мы получили экстренное сообщение. Японцы нанесли бомбовый удар по бухте Перл-Харбор. Повторяю: японцы только что нанесли бомбовый удар по бухте Перл-Харбор. Всему военному персоналу приказано срочно возвратиться на свои базы!»

Мы посмотрели друг на друга, едва в состоянии оценить только что услышанное.

— Ну, — сказал Беккер тихо, — вот и все.

— Допивай пиво, — сказал я ему. Беккер ударил по стойке.

— Господи, а что если какой-нибудь сукин сын направит автомат на меня и нажмет спусковой крючок?

— Все может быть.

— Хэнк…

— Что?

— Поехали прокатимся на автобусе со мной до базы?

— Нет, я не могу.

Толстомясый бармен лет 45 с мутными глазами подошел к нам. Он посмотрел на Беккера.

— Ну что, морпех, пришла пора возвращаться на базу, да? Это меня задело.

— Эй ты, жиртрест, дай человеку спокойно допить свое пиво, понятно?

— Конечно, конечно… Хочешь на дорожку еще, моряк? Как насчет стаканчика хорошего виски?

— Нет, — отказался Беккер, — не надо, спасибо.