— Она бледная, как крахмальные панталоны моей бабушки… — пробормотал низкий мужской голос.

— Шен, у тебя нет бабушки.

Я вздрогнула и посмотрела на встревоженные лица друзей.

— Живот прихватило. — Я выдавила слабую улыбку. Все же близкие друзья — самый лучший индикатор настроения.

— О, глядите! — Шенрияр стрельнул темными глазами куда-то за мою спину. — Это же Барух из Тамбалов, знатная шишка! Когда-то ему принадлежала треть столичного рынка, он едва не разорил нашу семью…

— А сейчас? — полюбопытствовал Тойя.

— Не везет бедняге. — Шенрияр хохотнул с едва скрытым злорадством. — С тех пор как три года назад сгорел почти весь его караван (представляете, прямо посреди города!), Барух терпит одни только убытки, сделки через раз прогорают, да и мало кто сейчас рискует иметь с ним дело. Во время того пожара он и сам пострадал: видали, харя какая страшная, прямо Ваал Гал во плоти…

Я криво улыбнулась. Слова друга целительным бальзамом лились на душу.

— Говорят, — Шен перешел на заговорщицкий шепот, и мы невольно придвинулись ближе, — во всех неудачах он винит какую-то «рыжую демоницу». Никто ее, конечно, не видел, и вообще, он в последнее время не отлипает от бутылки… Налицо — все признаки линейного проклятия, хотя будь оно так — давно бы уже оплатил государственные маг-услуги и развеял порчу к собачьей матери. Так что, видать, сама судьба приложила руку. Мне его даже жаль немного.

Зашедшись неудержимым, похожим на сухой кашель хохотом, я треснулась лбом о столешницу. Нисса заботливо постучала меня по спине, протянула кружку с соком. Я благодарно хлебнула сладковато-пряный напиток, чувствуя, как злобное ликование теплом разливается по всему телу. Не зря Джалу говорил, что Бог-Дракон видит все! Что ж, Барух, считай, твой должок передо мной и драконом оплачен сполна…

От страшной мысли я поперхнулась и теперь уже закашлялась по-настоящему. Фудо… столько раз я пыталась узнать хоть что-нибудь о нем, рыскала по трактирам с живой музыкой, вглядывалась в каждого уличного менестреля — они уже и сами узнавали меня при встрече… Тщетно. Фудо словно растворился. Впрочем, в глубине сердца я верила, что такой отчаянный и талантливый парень не пропадет.

И все же теперь мне было по-настоящему страшно: если та хулиганская диверсия уничтожила целый караван, то узнай Барух правду…

— Нет, с тобой что-то определенно неладно, Лис! — Нахмурившись, Нисса заглянула мне в лицо. — Выглядишь так, будто увидела призрак Шенрияровой бабушки.

— Ага, — вздохнула я, — в одних только крахмальных панталонах.

Шен, чья мифическая бабушка в не менее мифических панталонах наверняка уже не раз перевернулась в гробу, заворчал что-то недовольное.

— Я уже несколько лет ищу одного человека, — помолчав, произнесла я. — Он мой хороший друг… да что там — ваша лисица обязана ему жизнью! Не в шутку, по-настоящему. Если бы не он, вы бы вряд ли сейчас имели счастье созерцать мою кислую физиономию…

Откровения давались с трудом — слова, как рыбьи кости, застревали в горле. И в то же время приносили несказанное облегчение. Я словно откупалась от друзей и собственной совести одной этой маленькой тайной — на раскрытие других, менее правдоподобных, мне все еще не хватало духу.

— Некоторое время он служил Баруху. И по определенному стечению обстоятельств… в каком-то смысле… — я откашлялась и понизила голос, — в общем, он был причастен к поджогу каравана.

Над столом повисла напряженная пауза. Тойя перестал жевать булочку. Нисса сдавленно охнула. Шенрияр звучно присвистнул.

— Ну дела… — протянул он. — Ох, подруга… как долго, говоришь, ты его ищешь?

— Больше трех лет.

Шенрияр, потемнев лицом, качнул головой.

— Барух — жестокий человек. Он не из тех, кто церемонится с врагами и предателями. Слышал, частенько его работники неожиданно исчезают, а потом всплывают кверху брюхом у причала в порту.

Нисса зашипела на парня, как разъяренная кошка, я же лишь поджала дрожащие губы. Шен был прав, но мне не хотелось признавать это.

— Фудо не предатель! — сказала я неровным от подступающих слез голосом. — Он хороший человек!

— Фудо? — одновременно переспросили двойняшки Хо, обменявшись быстрыми взглядами.

— Угу, — я шмыгнула носом и полезла в карман за платком, — Фудо из Бунмы, так, кажется.

— Лис, не хочу тебя обнадеживать, — осторожно сказала Нисса, — но Фудо из Бунмы — страшно популярный сейчас менестрель при королевском дворе Акмала.

— Несколько последних месяцев вся музыкальная пресса только о нем и пишет, — со значительным видом подтвердил Тойя, — называет зерцалом современного искусства, не иначе. Фудо из Бунмы — «золотой голос Акмала». Неужели не слышала?

Я с облегчением расхохоталась.

— Золотой голос? Бог-Дракон, как же это на него похоже! Не удивлюсь, если этот пройдоха подкупил всю прессу ради такой рекламы! Но какой же все-таки удачливый, чертяка! Вот только как он попал на королевский двор, еще и наших соседей, — ума не приложу…

— Говорят, у тамошнего короля заболела дочь, — сказала Нисса, — причем не телом, а душой. Ревела сутками напролет. Даже придворные маги ничего не могли сделать. А медики поставили ей какой-то сложный научный диагноз: деп… дип…

— Депрессия, — подсказал Тойя.

— Она самая. Словом, принцесса была совсем плоха. Осунулась, похудела. По ночам даже ходила во сне. Думали, уже все, крыша у бедняжки поехала… И тогда издал король указ: мол, кто его дочку исцелит…

— …тому принцессу и полцарства в придачу! — догадалась я.

— Ну вот еще! — фыркнула Нисса. — Принцессами, даже сумасшедшими, в нынешнее время не разбрасываются. Тому обещали мешок денег и какую-нибудь должность при дворе. Тоже вкусный кусок, знаешь ли.

Я согласно покивала.

— Не знаю дальнейших подробностей, но Фудо из Бунмы оказался тем единственным, кто смог ее развеселить. С тех пор официально титулован графом и королевским менестрелем.

От души хлебнув сидра из кружки Шенрияра, я в изумлении помотала головой. Да, сегодняшний день — просто кладезь неожиданностей…

— Ли-и-ис… — Тонкие белые пальчики Ниссы потеребили меня за рукав. — А правда, что Фудо красив, как сын Создателя? Одна моя знакомая недавно была на его открытом концерте в столице Акмала, так вот она говорит, что видно было плохо, но, кажется, он мужчина ее мечты!

— Ну, как сказать… — Я замялась. Перед глазами всплыли грязные пятки, растрепанные волосы с застрявшей в них соломой и глаза нашкодившего спаниеля…

Сзади послышалась какая-то возня и сдавленный крик.

Я резко обернулась — лишь для того, чтобы стать свидетелем крайне неприятной сцены: Барух, чье состояние еще не дошло до отметки «невменяемость», но уже давно перешагнуло черту «свинство», вовсю облапывал хозяйку трактира.