человек. Однако на его похороны 6 ноября 1995 г. в Иерусалим прибыли президенты, премьер-министры и особы королевской крови из Северной и Южной Америки, Азии, Африки, Австралии и — без единого исключения — всех стран Европы, в том числе президент Франции Жак Ширак[95], премьер-министр Италии Ламберто Дини[96], президент Германии Роман Герцог[97] и федеральный канцлер Гельмут Коль[98], наследник британского престола принц Чарльз и премьер-министр Великобритании Джон Мейджор[99], председатель правительства Российской Федерации В. С. Черномырдин[100]. С трогательным прощальным словом выступил президент США Билл Клинтон; память Рабина почтили король Иордании Хусейн и президент Египта Хосни Мубарак.

Ицхак Рабин был уроженцем Иерусалима. Однако его предки, равно как и большинство его соотечественников, родились в странах Европы. И вот сейчас, стоя под лучами ближневосточного солнца, были ли в состоянии все эти известные мировые лидеры и государственные деятели в полной мере разделить то чувство утраты, которая постигла народ, выживший в годы Катастрофы? Осознавали ли они, что и Европа, потерявшая полвека тому назад основную часть своего еврейского населения, и независимое еврейское государство могут стоять перед сходными альтернативами: нефтяной кризис, парализующий экономику, — или гарантированное экономическое процветание; мусульманский терроризм — или гражданский мир и безопасность; взрывоопасная неустойчивость или региональная стабильность Средиземноморья; война или мир?

Вклад Переса в наследие Рабина—Переса

Через неделю после похорон Рабина центральный комитет правящей Партии труда избрал в качестве его преемника министра иностранных дел Шимона Переса. Перес, имевший опыт пребывания на посту премьер-министра, а также министра иностранных дел и министра финансов в правительствах национального единства, чувствовал себя более уверенно, чем многие из его предшественников. Вместе с Иоси Бейлином, его бывшим заместителем в Министерстве иностранных дел, они были архитекторами мирного процесса “Осло”. Принято считать, что Перес лучше Рабина представлял себе все те выгоды, которые Израиль получал на международной арене благодаря принятию идеи палестинского самоуправления. Как бы то ни было, взгляды и позиции этих двух политических деятелей способствовали улучшению отношений Израиля не только с Советским Союзом, Индией и Китаем (Гл. XXXIV. Дипломатические успехи), но также и с рядом мусульманских стран. В октябре 1993 г., буквально месяц спустя после своего исторического рукопожатия с Арафатом в Белом доме, Рабин посетил с визитом Индонезию, страну с самым многочисленным в мире мусульманским населением, и был тепло принят президентом Сухарто, а затем его ждал не менее сердечный прием в другой мусульманской стране, Малайзии. Осенью того же года Рабин встречался в Нью-Йорке с Нельсоном Манделой[101], недавно избранным президентом ЮАР, и имел с ним продолжительную и дружественную беседу. В декабре Ватикан дал принципиальное согласие на установление дипломатических отношений с Израилем (Гл. XXXIV. Дипломатические успехи), а в марте 1994 г. Папа Римский Иоанн Павел II нанес визит в Израиль, во время которого он произнес молитву у Стены Плача в Иерусалиме.

В 1994 г. правительства Марокко, Туниса и Катара, вопреки уже терявшему силу арабскому экономическому бойкоту, позволили Израилю открыть в столицах этих стран “секции интересов”. В декабре 1994 г. Израиль принял участие в Ближневосточной экономической конференции в Касабланке, после чего в адрес ведущих израильских корпораций стали поступать запросы — из Египта, Иордании, Марокко, Алжира, Туниса и даже Ливана — относительно возможного создания совместных экономических предприятий с израильтянами и палестинцами. Подобного рода контакты затем поднялись на правительственный уровень, и последовали предложения относительно регионального сотрудничества в таких сферах, как водоснабжение, энергетика, торговля и промышленное развитие. Несколько месяцев спустя Жак Делор[102], председатель Европейской комиссии (действовавшей в рамках недавно созданного Европейского союза), выступил с заявлением, в котором указал странам — членам ЕС, что их финансовые усилия по оказанию помощи восточноевропейским странам (ранее входившим в коммунистический лагерь) в пять раз превосходят усилия ЕС, ориентированные на поддержку стран Южного Средиземноморья. Такая асимметрия, подчеркнул Делор, сопряжена со значительным риском, поскольку характерные для Северной Африки и Ближнего Востока прирост численности населения и его обнищание, равно как и коррупция, преступность, политический терроризм — все эти болезни дают метастазы безработицы, буквально выталкивающей людей в эмиграцию, в страны Европы. А столь значительный приток эмигрантов сопряжен с угрозой экономической и социальной нестабильности для целых регионов Европейского континента.

Предостережение Делора было принято во внимание. Европейский союз начал активные контакты с правительствами Южного Средиземноморья, и в ноябре 1995 г. эти контакты завершились подписанием в Барселоне европейско-средиземноморского соглашения о сотрудничестве, которое объединяло 15 стран ЕС и 12 стран Средиземноморского бассейна — от Алжира и Марокко до Египта, Сирии и Турции, включая Израиль. “Барселонский пакт” был чем-то большим, чем просто соглашение о торговле; по своей значимости он превосходил все ранее заключенные договоры о сотрудничестве между европейскими странами и их средиземноморскими “бедными родственниками”. Цель “Барселонского пакта” определялась как “создание европейско-средиземноморской зоны мира и стабильности”, и достижение этой цели отнюдь не представлялось чем-то фантастическим. Страны Пакта вскоре были вовлечены в тесные и сложные взаимоотношения в рамках многонациональных комиссий по вопросам развития сельского хозяйства, промышленности, связи и транспорта, а также борьбы с терроризмом, наркобизнесом и торговлей живым товаром.

Претворение в жизнь пунктов израильско-палестинского соглашения формально не значилось в числе целей “Барселонского пакта”; однако все европейские партнеры в полной мере осознавали его значимость. В рамках как “Осло-1”, так и “Осло-2” и Перес, и Арафат выступали с просьбой об оказании содействия возникающей палестинской структуре. ЕС, со своей стороны, был, безусловно, готов к предоставлению самой щедрой помощи. Уже 8 сентября 1993 г., то есть за пять дней до официальной церемонии подписания израильско-палестинского соглашения в Вашингтоне, Европейская комиссия предложила палестинцам пакет экономической помощи на общую сумму 600 млн долларов, с выплатой на протяжении последующих пяти лет. Еще до завершения первого года Европейская комиссия одобрила предоставление дополнительных 104 млн долларов для оказания помощи в формировании палестинской полиции. В январе 1996 г., когда Арафат решил провести первые палестинские “национальные” выборы (в ходе которых он и был надлежащим образом выбран в качестве председателя Палестинской автономии), ЕС взял на себя практически все расходы по проведению выборной кампании, а также послал 300 наблюдателей, которые содействовали проведению самой процедуры голосования.

Однако, как Перес и предвидел, именно его страна, обретя репутацию “миротворца” и заботливого “покровителя”, предпринимающего усилия по передаче полномочий палестинцам, оказалась в наибольшем выигрыше. По мере того как сходили на нет последствия арабского экономического бойкота, отменялись и существовавшие в странах Западной Европы ограничения на инвестиции в экономику еврейского государства. Для примера можно взять хотя бы Великобританию. Еще до недавнего времени, когда у власти находились консерваторы,