Адам сел рядом на высокий табурет у стойки.

– Да и я не рассчитывал встретить тебя здесь в рабочий день. Что случилось? Или армия более не нуждается в твоих услугах?

Алистер рассмеялся.

– Ну, пока вроде бы еще нуждается. В шесть мне нужно быть на службе. Что будешь пить?

– Виски, если можно, – сказал Адам, обращаясь одновременно к Алистеру и подошедшему японцу-бармену. – Кстати, в создавшейся обстановке я не думаю, что вас решат перебросить отсюда. А ты как считаешь? – поинтересовался он, пока Алистер заказывал спиртное. – Правительство постарается быть предельно осторожным и примет меры к тому, чтобы на всякий случай остров был готов к военным действиям.

Бармен положил лед в два высоких бокала, затем налил хорошо утоляющую жажду смесь виски с содовой и привычным движением пододвинул к клиентам.

Алистер глотнул и задумчиво произнес:

– Честно говоря, я не слишком хорошо понимаю, чего именно добивается нынешнее правительство. По-моему, они сами не знают, что нужно делать для укрепления обороны.

Адам хмуро посмотрел на него.

– Стало быть, ты уже не считаешь, что японцы такие безвредные и безобидные?

Бармен повернулся к ним спиной, но находился на таком расстоянии, чтобы слышать каждое прозвучавшее слово. Он старательно протирал вымытые бокалы.

– Уже не считаю, – медленно и раздельно ответил Алистер, не сводя при этом глаз с бармена. – Не уверен, что они безобидные, особенно когда так явно выражают свои симпатии к Гитлеру и Муссолини.

– Не важно, кому именно они симпатизируют.

Денхолм Гресби произнес эти слова тоном сведущего человека. Он подошел к стойке и встал рядом с Адамом и Алистером.

– Япония лучше всего смогла бы удовлетворить свои глобальные интересы, оставаясь нейтральной. – Он кивнул на бармена. – В противном случае она рис-куст сесть в лужу, – добавил он и ухмыльнулся в лицо японцу, который дожидался от него заказа. – Против каких-то голозадых китайцев японцы, может, еще и способны воевать, но тягаться с британской армией у них кишка тонка.

Адам встал с высокого стула и перенес свой бокал в самый дальний угол бара, откуда было отлично видно поле для гольфа. Алистер последовал за ним.

– Он вечно пытается всем навязать свою точку зрения. Понятия не имею, почему Том дружит с ним, – сказал он Адаму.

– Может, тому причиной профессиональная необходимость? – рассеянно ответил Адам, думая о том, что лучше взять билеты не на ближайший рейс до Сингапура, а на более отдаленный. Он наморщил лоб. Нужно еще позвонить Тому и предупредить, что они не смогут быть у него. Придется позвонить и Ледшэмам, сказать, что с теннисом ничего не получится' Надо отменить множество других мероприятий, чего, по совести говоря, Адаму совершенно не хотелось.

– Не позволяй этому человеку садиться тебе на шею, – сочувственно произнес Алистер, видя нахмуренное лицо Адама.

– Да я сейчас думаю вовсе не о Гресби, а о Бет, – с редкой для себя откровенностью признался Адам.

Алистер приподнял бровь, но ничего не сказал. Он совсем не хотел обсуждать семейные проблемы Адама. Но если тому невтерпеж, что ж, он готов его выслушать.

– А в чем, собственно, дело? – осторожно поинтересовался Алистер. – У нее что же... э-э... какие-то трудности?

– Да. – Голос Адама прозвучал очень напряженно. Он не собирался обсуждать с посторонними поведение Бет, но знал, что Алистер никому ничего не скажет. А сейчас Адаму очень хотелось поделиться своими проблемами. – Я собираюсь увезти ее отсюда. Хотя, видит Бог, я этого не хочу. Тут, кажется, организуют добровольческое соединение, куда я хотел бы записаться, да и вообще у меня здесь куча дел.

– И куда же ты ее повезешь? – чувствуя себя неловко, спросил Алистер, размышляя, приходилось ли Адаму когда-нибудь прежде сталкиваться с подобной проблемой. Ведь, говоря откровенно, Адам выглядел на все свои сорок девять лет, тогда как Элизабет было всего двадцать пять. Иногда большая разница в возрасте укрепляет брак, но, судя по всему, Гарланды не принадлежали к таким семьям.

– В Сингапур, – с горечью ответил Адам, причем его ответ прозвучал более откровенно, чем ему бы хотелось. – Пробудем там несколько недель. Пока ей не надоест.

Алистер откашлялся и подумал, что уместнее всего сказать в данной ситуации. Он понятия не имел, что сам будет чувствовать, если после многих лет брака с Элен она изменит ему. Он сомневался, что сможет так же, как Адам, спокойно сидеть и обсуждать возникшую проблему.

– Это самое лучшее, – сказал он после некоторого молчания. – Так она скорее всего забудет его. Тем более что Эллиот не слишком-то достойно вел себя по отношению к ней... Впрочем, я не уверен, что этому подонку вообще известны такие понятия, как честь и достоинство.

Адам внимательно посмотрел на него. Алистер предпочел отвести взгляд.

– Не знаю, утешит ли тебя это, но Элизабет не первая и уж наверняка не последняя. Женщины летят на него, как мухи на сладкое. Несколько недель назад та же участь постигла молоденькую дочку Чешемов, а до того подобная история произошла с женой Марка Хэрли.

Адам продолжал молчать. Алистер допил свой бокал, более всего жалея о том, что поддержал этот неприятный разговор.

– Ты сошел с ума! – сказал наконец Адам каким-то чужим голосом. – У Бет ничего с ним не было! Она с ним вообще едва знакома.

Алистер почувствовал, как кровь отливает от его лица. Медленно, с усилием он повернулся к Адаму и только сейчас осознал, что, сам того не желая, совершил чудовищную оплошность. О чем бы Гарланд с ним только что ни говорил, он совсем не имел в виду свою супругу и Рифа Эллиота.

– Конечно, ничего не было! – сказал он, с огромным усилием изображая на лице подобие улыбки. Он сейчас старался припомнить дословно все, что говорил Адаму. – Ты совсем не так меня понял, Адам. Я лишь имел в виду, что Элизабет не первая женщина, которая готова объяснить поведение Эллиота и выказать сочувствие этому человеку. Дочка Чешемов и жена Марка Хэрли вели себя в точности так же, когда этот человек дожидался суда по обвинению в убийстве Джако Латимера. – Алистер нервно провел кончиками пальцев по своим аккуратным усам.

– А Бет? – спросил Адам, у которого морщины у рта совсем побелели. – Черт побери, что ты вообще имел в виду, когда говорил, что она скоро забудет его? И что он недостойно вел себя по отношению к ней?

– Мне казалось, ты сам отлично понял, что этот человек устроил специально для нее целый спектакль в тот день в отеле «Репалс-Бей», – стараясь говорить спокойно и мягко, ответил Алистер. В душе он клял себя последними словами. – Вместо того чтобы почувствовать себя оскорбленной, Элизабет, в сущности, нашла для него извинение. Мол, называй человека свиньей, он встанет на четвереньки и захрюкает, что-то в этом роде. А уж его намерения никак не назовешь достойными. Он вообще не понимает, что означает достойно себя вести. Тебе еще повезло, что Элизабет совсем не обратила внимания на этого человека. Кстати, не повторить ли нам заказ? Еще по одной, а?