– Со всеми?!

– Ну, кроме бочки. У нас есть отличные партии бас-бочки для первых пяти песен.

– И все?

Стэн серьезно кивнул. Я подумал, что он вот-вот сделает харакири при помощи микрофонной стойки. Он пояснил:

– До обеда все было чудесно. А потом звук исчез. Я не могу это объяснить.

– И что ты предпринял?

– Я был взбешен, но ведь на бразильцев нельзя кричать. Мне сказали, что тогда они обидятся. Поэтому я вежливо попросил наладить аппаратуру.

Восхитительное самообладание, подумал я. К счастью, для работы над концертным альбомом оставалась еще целая ночь.

Уже в Америке я отправился в Аддисон, штат Техас и арендовал там самолет «Пайпер Семиноль», чтобы мои летные навыки не атрофировались. Я полетел в Миннеаполис, затем пролетел через штат Огайо и финишировал в Роли, Северная Каролина, давая концерты всюду, где приземлялся. В основном это были одиночные полеты, но ночной полет в аэропорт Роли-Дарем оказался единственным случаем, когда я действительно остался совершенно один в невероятно густом тумане.

Концерт закончился. Я вытерся полотенцем, выпил большую чашку кофе и взял с собой еще ребрышек в панировке, чтобы съесть их уже в Роли, три часа спустя.

Ночь была спокойна и прекрасна. Позади гудели двойные пропеллеры, и самолет без всякого автопилота держал устойчивый курс, позволяя мне любоваться луной и звездами. Обещали ясную погоду, но по мере приближения к восточному побережью я заметил белые пятна тумана. В полете крайне важно стараться заранее предвидеть, что может случиться. Я сделал запрос в аэропорт. С каждой минутой становилось все хуже – видимость ухудшалась, облака нависали все ниже. Я достал карту и фонарик, пытаясь рассчитать, куда можно отправиться, если не удастся приземлиться в Роли, а потом уточнил, какой там прогноз. Тумана не ожидалось, но он, как скажут вам местные, несколько раз в году появляется совершенно неожиданно.

Похоже, в Роли была своя собственная погода, как мне и сообщили в аэропорту. Все вокруг было чистым, и я заметил два маленьких аэропорта, в которых мог приземлиться, если бы не видел взлетно-посадочную полосу в 200 футах над землей.

Я спустился в молочный суп. Воздух был теплым и влажным, пропеллеры звучали приглушенно, красные проблесковые маячки на моем хвосте излучали рассеянный свет и пульсировали в тумане, устраивая в кабине гипнотическое световое шоу. Я чувствовал себя словно в утробе матери, и даже пульсирующая гармония сдвоенных винтов звучала как сердцебиение. «Вот так и умирают, люди», – подумал я.

Мысли наводили отчаяние, и я сосредоточился на шести датчиках на панели. Они были реальностью, и они были единственными вещами, которые поддерживали меня в живых. Я следил за датчиком системы посадки, управлял самолетом вручную, мой взгляд и мои мысли носились по кабине все быстрее и интенсивнее по мере того, как приближалась невидимая земля. Высота над уровнем моря, скорость полета, вертикальная скорость, датчики поворота, скорость воздуха, высота, датчик контроля…

Я понял, что сильно устал, но преодолел это – я не мог себе такого позволить. Я посмотрел сквозь лобовое стекло, потом опять на приборы: осталось 200 футов, слабое белое свечение и ослепительная ярость приближающихся огней. Сланцево-серая взлетно-посадочная полоса, мокрая резина – и я приземлился.

После приземления я еще несколько минут сидел, пытаясь понять, где нахожусь. Аэропорт был очень тих в 2.30 ночи, когда я направлялся к стоянке. Диспетчер вызвал мне такси, и я забрал ребрышки в мотель. Запирая самолет, я услышал грохот приближающегося большого авиалайнера. Я был совсем близко к взлетно-посадочной полосе, поэтому задержался. Гул превратился в рев, и я услышал, как зверь сделал круг и исчез в тумане. И тут я подумал, что, наверное, превращаюсь в настоящего пилота.

Одно дело – быть пилотом, но написание сценария и съемки фильма таят в себе немало проблем. Мы с Джулианом Дойлом не раз хорошенько напивались вместе. После десяти лет разочарования мы решили попытаться поднакопить денег и сделать фильм про Кроули самостоятельно, что означало скромный бюджет, без лишней роскоши. Ранние фильмы «Монти Пайтон» были сделаны именно таким образом, и именно Джулиану принадлежала заслуга в том, что эти фильмы выглядели намного дороже, чем стоили на самом деле.

Проблема с биографией Кроули заключалась в том, что в ней не было какой-то конкретной точки, которая представляла бы особенный интерес и вокруг которой можно было бы выстроить повествование. Вся жизнь этого самовлюбленного эксцентричного пророка представляла из себя череду разрозненных эпизодов. Одной из главных проблем было то, что в 1947 году он умер.

– Мы не потянем такой объем, – заявил Джулиан.

– Да, но он умер в 1947 году. Сложновато будет обойти этот момент.

– И все же нет.

К тому моменту я напечатал двумя пальцами уже более 800 страниц. Я тяжело вздохнул. Мы сидели в тишине, и тут в моей голове засветилась яркая лампочка. Пришло озарение.

– А давай мы его воскресим?

– Интересный ход.

– Да. Давай перенесем его в сегодняшний день и посмотрим, чем бы он занялся в наше время.

– И каким образом?

Я вспомнил классический малобюджетный научно-фантастический фильм «Мозг Донована».

– Механизм для обмена разумами, – заявил я.

– Э?

– Ну, устройство, механизм. Или ритуал? вдруг по какой-то причине начал думать, что он стал Алистером Кроули.

– Алхимия?

– Химическая свадьба, как у Кристиана Розенкрейца.

Эта идея взбодрила нас обоих. Джулиан порекомендовал мне посмотреть фильм Жака Турнера «Ночь демона», где главную роль сыграл Дана Эндрюс. Фигурировавший в фильме зловещий маг был аллюзией на Алистера Кроули.

Я выкинул 800 страниц в корзину и начал все заново. Я сохранил только пять страниц, где рассказывалось о восхождении на гору Чогори. Мы начали искать потенциальных инвесторов на съемки фильма, пытаясь соблазнить их открывающей сценой.

– Сцена в горах великолепна, но нам не хватит денег на натурные съемки, – сказал со смехом Джулиан.

Я мысленно застонал, но почему-то подумал, что в итоге добьюсь своего.

– Почему бы нам не перевернуть фильм с ног на голову? Давай начнем со смерти Кроули, – предложил я.

Так наш проект начал постепенно обретать новую форму. Прежде чем заняться съемками, я позаимствовал у него отличное название для нового альбома – «The Chemical Wedding».

Мой менеджер Марк Меркуриадис поделился мыслями о новом альбоме. «Accident of Birth» помог мне снова поймать волну, теперь же нужно было закрепить успех.

«Accident», однако, уходил корнями глубоко в традиционный метал. Но сам метал, как стиль, продолжал развиваться, и я хотел оставаться современным, следуя при этом по своему пути. «The Chemical Wedding» нуждался в эпических риффах Роя Зи и Эдриана Смита. А в качестве источника вдохновения я избрал живопись и поэзию Уильяма Блейка.