Через полгода после суда над Адилом Кассимом я впервые встретился с Карлхайнцем Бранденбургом лично. В то время ему было 53 года. Седая борода выделяла его, делая похожим на какого-то странного волшебника. Он продолжал работать директором в фраунгоферовском Институте цифровых медиатехнологий в Ильменау, где считался этаким добрым покровителем. Студенты о нём отзывались с восторгом. Своих детей у него не было, единственное чадо — это mp3.

С развитием сервисов интернет-стриминга вроде Spotify смерть mp3 не за горами. Дитер Зайтцер, научный руководитель диссертации Бранденбурга, ещё 30 лет назад предвидел эти перемены. Он с самого начала рассматривал mp3 как средство стриминга, а не сохранения данных. Но в Spotify используется не формат mp3, а его альтернатива — не требующий лицензии, открытый Ogg.

Бранденбург и Грилл давно подозревали Ogg в воровстве их запатентованных технологий, но тем патентам уже более 20 лет, так что их срок действия истекает. Технология сейчас бесплатная. Это музыка денег стоит.

Но Бранденбург вряд ли на что-то жалуется: он по всем меркам богат и успешен. Плоды его озарений можно найти везде, где продаётся электроника. И предок всего этого — плеер на пять песен МРМаn, заказанный много лет назад Saehan International. У Бранденбурга такой до сих пор сохранился. Правда, он уже в нерабочем состоянии: батарея давно испортилась и ни в одном современном компьютере нет 20-пинового разъёма для передачи файлов. Но почему-то Бранденбург, человек «совершенно не сентиментальный» насчёт технологии, его всё ещё не выбросил.

Дагу Моррису тоже повезло. В той «орлянке» с Джеем Зи он выиграл, сэкономив компании Universal миллион баксов. Но после альбома «The Blueprint 3» у Джея Зи начался новый взлёт карьеры. Продажи альбома немолодого уже рэпера значительно превзошли все ожидания, и к концу 2010 года именно Шон Картер вышел победителем.

Vivendi решила ускорить процесс выхода на пенсию, и в начале 2011 года Морриса с должности генерального директора Universal Music Group перевели на позицию советника с очень ограниченным кругом ответственности.

За двадцать лет работы на Warner, Seagram и Vivendi Моррис заработал более 200 миллионов долларов. Даже в последний год, при полном крушении музыкальной индустрии, он «поднял» больше десяти миллионов баксов. Можно ли сказать, что ему платили слишком много? Возможно. Корпоративные отчёты показывают, что Люсьен Гренж, его воспитанник и преемник на посту генерального директора Universal Music Group, зарабатывал только половину от этой суммы. Но с другой стороны, может быть, и не слишком много, раз услуги Морриса оставались крайне востребованными. Прямо как эхо его давнишнего увольнения из Time Warner в 1995 году, неугомонного Морриса теперь так же почти сразу купили конкуренты. Он стал генеральным директором в Sony Music Entertainment. 72-летний Моррис, сам признававший свою техническую отсталость, будет заниматься артистами и репертуаром компании в новом веке. В конце того же года Universal поглотил другого мейджора — британский музыкальный конгломерат EMI (часть каталога ЕМI отошла Universal, но часть — Warner, — прим. пер,). Таким образом, Большая Четвёрка превратилась в Большую Тройку: 80 процентов индустрии звукозаписи оказались под Universal Music Group, Warner Music Group и Sony Music Entertainment. Всеми ими Моррис успел поруководить в разное время.

Поскольку артисты и лейблы искали новые способы получения прибыли, то возрастала важность вирусных роликов, авторских прав, сервисов стриминга и системы фестивалей. В 2011 году, впервые с момента изобретения фонографа, американцы потратили больше денег на живую музыку, чем на записанную. В 2012 году продажи музыки в «цифре» в Северной Америке превысили продажи компакт-дисков. В 2013 году доходы от подписок и стриминга с рекламой впервые превысили один миллиард долларов.

Творческие индустрии боролись на рынке лицензий для стриминговых медиа. Apple купила Beats, заплатив Доктору Дре и Джимми Айовину по полмиллиарда долларов каждому. Появился Google Play. Удвоенный рост показали Spotify, Rhapsody, Deezer, Rdio и Pandora. Шли войны за покупку для стриминга каталогов The Beades и Led Zeppelin. Лидировал Vevo, набиравший в месяц по пять миллиардов просмотров и до сих пор растущий на 50 процентов в год. Моррис теперь понимал, что вот именно за это, не за что-то другое, его имя и останется в истории.

Но стриминг не решил всех проблем, да и не мог. Стриминговые платформы перманентно теряли деньги: они платили огромные суммы за лицензии, чтобы привлечь первичных клиентов, при этом артисты с миллионами прослушиваний получали в итоге чеки на пару-тройку сотен долларов. В 2013 году, при в общем радостной экономической картине, общие доходы рекорд-индустрии снова упали на сей раз на самый низший уровень за три десятка лет. Исследования показали, что новые подписчики Spotify перестали скачивать пиратку более или менее полностью. Но они и альбомы покупать перестали. Лейблы теперь вели изматывающую войну на два фронта: со стриминг-сервисами по одну сторону и пиратами по другую.

Артисты принялись экспериментировать. Леди Гага продала миллион альбомов за неделю, установив на свой «Born This Way» цену в 99 центов. Бейонсе эксклюзивно через Apple выпустила совершенно неожиданный «визуальный» альбом-эпоним, где к каждой песне прикручен видеоклип. Том Йорк (Radiohead) убрал все свои работы со Spotify, а альбом «Tomorrow's Modern Boxes» выложил на BitTorrent. Тейлор Свифт тоже изъяла свои записи, а потом сумела за месяц продать почти два миллиона экземпляров своего альбома «1989», из которых большую часть — на компакт-дисках в мегасторах.

Розничная торговля дисками по-прежнему провоцировала утечки, но индустрия уже действовала гораздо более предусмотрительно. Канье Уэст много лет служил излюбленной мишенью для RNS. В 2011 году он нанёс ответный удар. Журнал Billboard подробно рассказал о «почти военной операции», которую Канье спланировал, дабы защитить свой альбом-коллаборацию «Watch the Throne».[135] Чтобы он не утёк, жёсткие диски с «мастерами» хранились в специальных ящиках Pelican, и ящики эти никогда не ускользали от взоров студийных звукоинженеров. Открывались ящики только биометрическим сканированием, а готовые «мастера» отвозились на заводы под тщательным надзором. В результате пираты получили альбом только в очередной вторник, в день начала продаж в магазинах.

Конечно, самым простым способом избежать утечек было бы вовсе отказаться от компакт-дисков. Но даже в 2013 году, после 17 лет психоакустической неразберихи, индустрия не могла себе такого позволить, потому что в США более трети её доходов шли от продаж физических носителей, а в глобальном масштабе — более половины. Последний в США крупный завод по производству компакт-дисков находился в Терре-Хот, штат Индиана, и индустрия всё ещё рассчитывала на него. Когда диски доставляются в магазины, то сеть распространения уже невозможно контролировать — она слишком разветвлённая. Новые «сценические» группы вроде CMS, MOD и CR мечтали о короне RNS. Ни одной из них не удалось даже близко достигнуть величия RNS, и музыкальная «Сцена» начала хиреть.