Мертвая интонация в голосе Ашера заставила меня забеспокоиться.

– Что случилось?

Он сжал челюсть.

– Я заставил пару, которая не может смотреть друг на друга, не вспоминая своих мертвых детей, остаться вместе.

Я нахмурилась.

– Вас семеро. Ответственность общая.

– Три голоса против трех. Мой стал решающим. – Он сжал переносицу. – Я даже не мог объяснить им, почему так проголосовал, потому что объясняя… – Из его уст вырвался стон, от которого мое сердце упало, точно камень.

Я сбросила одеяло с ног и подошла к Ашеру в одних стрингах. Его глаза были закрыты, голова склонилась.

Я перебралась к нему на колени и обвила его руками, притянув лицо к изгибу своей шеи.

– Понимаю, что постановление Совета Семи связывает их юридически, но разве они не могут вести раздельную жизнь?

– Прелюбодеяние будет стоить прелюбодею его или ее крыльев.

Я прижалась ртом к развевающимся волнам его золотистых волос.

– Сомневаюсь, что их мотив для развода заключался в поиске новых сексуальных партнеров.

– Возможно не сейчас, но это их близость, Селеста. Я должен был проголосовать иначе. Должен был освободить их от супружеского контракта, но я убежден, что они уходят друг от друга по неправильным причинам. – Его руки обвились вокруг меня. – Я пытаюсь контролировать жизнь каждого, но, похоже, все, что я делаю, это пускаю ее под откос.

– Неправда. Ты вернул меня на путь истинный. Найю и Адама тоже. Ты ничьи жизни не пускаешь под откос.

Он поднял влажные глаза. Моргнул. Я поцеловала соленую дорожку, которая тянулась до самого его рта, а после и его губы. Мне хотелось нежно напомнить ему, что я рядом, но Ашер превратил это в нечто другое.

В нечто настолько яростное и ошеломляющее, что мне стало трудно дышать.

Он отстранился.

– Прости. Я не хотел… – на его виске запульсировала жилка, – поглощать твой рот.

Улыбаясь, я провела кончиком пальца по его влажным губам.

– Я не возражала. На самом деле, мне бы очень хотелось, чтобы ты снова его поглотил.

От неожиданности он выпрямился, что создало небольшое пространство между нашими телами. Взгляд Ашера опустился на мою обнаженную плоть, а затем вернулся к лицу. Я догадалась, что он только что осознал, что я почти голая.

Что, к сожалению, напомнило мне о словах Элизы… о ее угрозах.

Позволив своей руке коснуться его затылка, я сказала:

– Перед уходом Элиза сказала мне, что ей придется доложить о нас – ну, обо мне – за то, что я тебя отвлекаю.

Его печаль исчезла. Ее место занял гнев, столь же могущественный, как буря, обрушившаяся на город всего несколько часов назад.

– Что. Она. Сделала?

– Она утверждала, что это будет иметь последствия для тебя. Ашер, я не хочу разрушать…

– Ты уверена, что она сказала именно это?

Я отстранилась, чувствуя небольшую обиду.

– Ты думаешь, я ослышалась, когда она назвала меня zoya?

– Как она тебя назвала? – взревел он.

Неужели я только что обрекла Элизу на потерю ранга? Было ли неправильно с моей стороны на это надеяться?

– Мне все равно, что она думает обо мне, но меня волнуют последствия для тебя и твоего положения. Причинит ли вред наша связь, Сераф?

– Я же просил тебя не называть меня так, – огрызнулся он.

Я не приняла его тон близко к сердцу. Знала, что злится он не на меня.

– Причинит, Ашер?

– Нет. – Его руки впились мне в спину. Он мог держаться так крепко, как хотел, но только за меня. За нас.

– Хорошо.

Его взгляд снова опустился на мои соски, но в нем сквозила такая ярость, что, возможно, он их даже не видел. Я надеялась, что он не представляет себе голову Элизы. Не хочу, чтобы ее лицо находилось рядом с моим телом.

– Хочешь, я оденусь?

– Нет. – Слово прозвучало так резко, что дыхание, донесшее его, опалило мой подбородок. Ашер все смотрел и смотрел, а потом опустил лицо и повторил «нет» прямо в мой сжавшийся сосок.

Тот же запал, что раскалил пульс, воспламенил мою кожу.

Архангел отстранился, его глаза наполнились моим тлеющим огнем. Из-за свечения он казался совершенно потусторонним. То есть Ашер таким и был, но в тот момент он выглядел скорее богом, чем ангелом. Широко расставив пальцы, он обвил ими мою талию.

– Ты уверен, что отношения с гибридом и к тому же неоперенной не могут тебе навредить? – спросила я в последний раз.

Желание заставляло смертных мужчин чувствовать себя неуязвимыми. Глупо ли с моей стороны беспокоиться, что бессмертные тоже могут быть ослеплены? В конце концов, под перьями и огнем Ашер оставался мужчиной. С желаниями и потребностями, которые не могла утолить вся сила мира.

Он обхватил мои бедра.

– Я уверен, что тебе не причинят никакого вреда.

– Я спрашивала не об этом.

– Если бы я боялся, что это может навредить моей дочери или кому-то еще, я бы не стал рисковать. Может, я и эгоистичный слабак, но не лишен здравого смысла.

Я удерживала его, зная, что, как только мои локти согнутся, моя сила воли тоже падет и пути назад уже не будет. Не для него. И уж точно не для меня.

Разве мы уже не достигли точки невозврата?

– Хорошо. – Разомкнув руки, я встала, а затем протянула ладонь, чтобы подвести Ашера к моей кровати.

Дыхание архангела затихло, и он так долго смотрел на меня, не вставая, что я начала сомневаться, нравится ли ему то, что он видит.

Раньше меня никогда не одолевала неуверенность в себе, но его бездействие…

– Не на что смотреть, да? – Я начала скрещивать руки, когда он поднялся и развел их в стороны.

– Здесь так много всего, что я пытаюсь решить, с чего начать. – Прежде чем я успела закатить глаза, обе его ладони скользнули по моей груди, затем ниже, по животу.

Мое дыхание сбилось, а сердце сделало кульбит, ударив прямо в душу. Ашер снова наклонился и провел языком по одному соску, затем пососал его, превращая меня в бездумное, блестящее, пульсирующее существо.

Он навис ртом над моим влажным соском, а затем с предельной нежностью лизнул другой. Я тихонько всхлипнула, когда его зубы коснулись напряженной плоти. Дерзкая улыбка изогнула его губы. Когда он обхватил мою грудь и стал ласкать ее большими пальцами, я подумала, что могу испытать оргазм без какого-либо другого контакта. Архангел провел носом по моей блестящей челюсти, затем поцеловал один уголок приоткрытого рта.

Пульсация на вершине моих бедер усиливалась с каждым поцелуем, каждым посасыванием, каждым изучающим движением его больших пальцев. Я обвила руками его