Остановился перед барьером. Орк молодец, шляпу его и краем глаза заметить легко, даже не отнимая взгляда от прицела.

Вновь к Чубису левым боком повернулся, для надёжности по-ментовски подперев укорот ладонью другой руки. Так мушка прицела почти не дрожала. Легко можно было в лоб засветить начальничку.

Тот, кстати, молодцом держался. Почти нисколько в лице и не переменился, лишь взбледнул малость. Но взгляд оставался спокойным и форсисто-надменным. И укорот он не спешил перезаряжать. Решил дождаться моего выстрела.

Интересно, это игра в благородство или уверенность в моей неспособности подстрелить его? Он ведь даже боком ко мне не повернулся и оружием не прикрылся. Стоял, просто опустив руки вдоль тела. Тоже мне, фаталист хренов.

М-да, от мыслей никак было не отделаться, но дыхание моё всё же наконец-то выровнялось, и я успокоился. Но, вот ведь ерунда какая, желание пристрелить Чубиса куда-то пропало. Сам не знаю, почему. Вроде и козёл он ещё тот, и чуть не убил меня только что. Ведь не специально же он мне в укорот попал. Или специально?

Ну нет, не могло так быть. Он же фехтовальщик отменный, а не стрелок. Да пусть и стрелок даже, с чего ему меня жалеть? Я ж для его покровителя, графа Ашинского, как заноза в заднице. Да и сам он меня ненавидит. Ага, как и я его.

Впрочем, как раз сейчас ненависти-то я больше и не испытывал. Даже злость ушла. Устал я в последнее время злиться. И расстраиваться от смертей, что сопровождали меня на каждом шагу, тоже устал.

Но промахиваться или и вовсе не стрелять мне хоть как нельзя было. Отказ по правилам приравнивался к неудачному выстрелу. И Чубис тогда, как и в случае моего настоящего промаха, получил бы право на вторую попытку. Но если всё же в первый раз он не прикончил меня случайно, второй выстрел я могу и не пережить.

Так что спокойно выдыхаем, прицеливаемся, задерживаем дыхание и на спуск жмём в промежуток между ударами сердца.

Попал я, куда и целился. Дротик прошил внутреннюю сторону правого плеча, одновременно чиркнув Чубиса по рёбрам. Размохраченную под мышкой рубаху окрасило красным. Самого Чубиса мотнуло, но не сильно. Он хотел было схватиться за рану, но вовремя передумал и не стал пачкать руку.

— Это всё, на что вы способны, Штольц? — гримасу боли мой начальник замаскировал брезгливой ухмылкой.

— Это всё, чего вы достойны, — не оставил я без ответа говнюка, с трудом перезарядившего оружие и собравшегося переложить укорот в левую руку.

Похоже, кости руки я ему не повредил, но, продрав мышцы, подвижности и расторопности поубавил. Свой укорот я привёл в боевую готовность куда быстрее. И выстрелил почти сразу. Конечно, не на вскидку, как это обычно делал Тимон. Но целился не так долго, как в первый раз.

Разумеется, и выстрел получился не таким точным. Не вышло симметрии — дротик пропорол Чубису левую дельту. Конечно, не совсем то, к чему я стремился, но тоже неплохо. Хрен он теперь эту руку поднимет.

— Неплохой ход, — оттопырив нижнюю губу и состроив кислую мину, покивал Чубис. — Я оценил. Однако ещё один выстрел за мной. Я не стану, сетуя на ранения, требовать отложить его. Тогда я вас непременно пристрелю, а вы, Штольц, всё же не совсем бесполезный для дела и государства человек. Мне вон доложили, что и «Зверя Крутоярского» вы уничтожили, и пособников его изловили.

— Не всех, — на автомате буркнул я, вспомнив про сбежавшего Митрия Игнатова.

— Не принципиально, — поморщился Чубис, — это дело времени. С другой стороны, вы совсем не управляемы. Ваше неотёсанное своенравие слишком мне мешает и раздражает.

— Мне от вас вреда тоже больше, чем пользы. Долго будете демагогию разводить? — Надо же, неотёсанность ему моя не по нраву. — Либо уже стреляйте, либо заткнитесь и валите зализывать раны, после поквитаетесь. У меня ещё планы на сегодня.

— Нет, Штольц, вы всё-таки совершенно невыносимы! — не поднимая руки, а лишь согнув её в локте, Чубис направил в мою сторону укорот и выстрелил.

За левый сапог словно сильно дёрнул кто-то, а икру пронзило болью.

Глянул вниз. Голенище обзавелось солидной прорехой. Судя по всему, в ноге теперь тоже хоть пальцем ковыряйся.

— Это вам на память, — надменно вымолвил фон Чубис. — Жизни такая рана вряд ли угрожает, да и службе особо не повредит. Зато станет уроком, дабы помнили, что это такое — настоящее благородство. На сей момент считаю, что мы с вами квиты. Но в будущем, если не угомонитесь, предупреждаю, щадить вас я более не намерен.

— Тоже самое могу сказать и вам, — промолчать в ответ на подобное заявление я не смог.

Похоже, мой высокомерный начальник принял мои попадания за результаты неумелой стрельбы.

— Даже не удивлён. Горбатого лишь могила исправит, — типа съязвил Чубис, двинувшись навстречу своим враз засуетившимся секундантам. Добавил, чуть обернувшись и подпустив в голос ещё больше яду: — Через час жду вас в управлении с докладом. Вы вот уже несколько дней, как не отчитывались о своих «подвигах».

— Да не вопрос.

Ко мне торопливо подскочили Холмов с Тимоном. Усадили на траву, помогли снять сапог, безжалостно взрезав голенище. Да и пофиг. Сапог, в отличие от ноги, совсем не жалко.

Впрочем, рана не такая уж и страшная, прав Чубис. Если хорошенько обработать и перевязать, то ни кровью изойти, ни заражение заработать особо мне не грозило. Это, конечно, не царапина, но и не проникающее ранение, когда в дыру, кроме пули или дротика, набиваются ещё обрывки одежды с грязью. Тогда точно замучаешься рану вычищать и без антибиотиков с большой вероятностью загнёшься потом. Плохо только, что дел невпроворот, а мне теперь без костыля или хотя бы без трости и не обойтись.

Но куда больше меня беспокоило, что никак я не мог сообразить, чем руководствовался Чубис, стреляя мне в ногу. Или даже нет, я пытался понять, специально он сначала попал в укорот, а потом лишь легко ранил меня, или же это счастливая случайность, которую хитрый наглец выдал за благородство. Ну не верилось мне никак в такую его меткость. Как, впрочем, и в благородство тоже.

С другой стороны, подними он руку чуть повыше, и вместо ноги попал бы мне в брюхо, особо даже не целясь. Просчитался я тут — имелись у Чубиса все шансы даже с такими ранами расправиться со мной. А ведь это, согласно моей же теории о заговоре, как раз и являлось основной его целью.

В общем, что называется, в очередной раз почувствуй себя тупым.

Рану я пока на скорую руку перемотал, и орк, поддерживая под руку, помог мне доковылять до служебного авто. А Холмов в это время подхватил мою верхнюю одежду с земли, забрал второй укорот у Чубиса и после что-то быстренько обсудил с его секундантами. Видимо, последние формальности уладил.

Догнал нас Шарап Володович уже рядом с машиной. Заскочив следом в салон, наказал водителю поскорее к моему дому двигать. Но сам задерживаться у меня не стал, а сразу укатил в управление, пообещав быстренько накатать отчёт, причём и за меня тоже. Это чтобы я к начальнику не с пустыми руками потом отправился.