– А что он сейчас делает?

– Просто стоит у перил. Смотрит вниз.

– Муки совести… Может, он сейчас как сиганет в воду, и нам можно забыть про это чертово дело.

Кларк хихикнул над своей тухлой шуткой. Льюис смеяться не стал.

– Да, точно. Все так и будет.

– Дай мне бинокль и сходи позвони. Узнай, что хочет Ирвинг.

Льюис передал бинокль и вылез из машины. Но сначала он подошел к багажнику и достал оттуда «Никон». Приладил телеобъектив, потом отнес фотоаппарат к окошку водительской двери и вручил Кларку.

– Сфотографируй его там, чтобы было что показать Ирвингу.

Затем Льюис затрусил к ресторану в поисках телефона. Вернулся он меньше чем через три минуты. Босх все еще стоял, опершись на перила на конце мола.

– Шеф говорит, ни при каких обстоятельствах не бросать наблюдение. Еще он сказал, наши отчеты на хрен не годятся. Ему нужно больше фактов и фотографий. Ты его заснял?

Кларк пялился в объектив фотокамеры и был слишком увлечен, чтобы ответить. Льюис взял бинокль и тоже стал смотреть. Босх оставался неподвижен. Льюис ничего не понимал. Что он там делает? Думает? Тогда зачем было тащиться сюда через весь город?

– Пошел бы он со своими фактами! – вдруг в сердцах произнес Кларк, опуская камеру на колени и переводя взгляд на партнера. – Да, я сделал несколько снимков, Ирвинг будет счастлив. Но этот чувак ничего не делает. Просто стоит у перил.

– Уже не стоит, – отозвался Льюис, не отрывая взгляда от бинокля. – Заводи машину. Шоу продолжается.

* * *

Босх ушел с пирса, выбросив в воду скомканную памятную записку насчет гипноза. Она запрыгала по загаженной поверхности, точно белый цветок, и, продержавшись несколько мгновений, исчезла под водой. Решимость Босха найти убийцу Медоуза только укрепилась: теперь ему хотелось торжества справедливости и ради Шарки. Шагая назад по старым доскам причала, он увидел, что ехавший за ним «плимут» съезжает с ресторанной автостоянки. Опять они, подумал он. Но это не имело значения. Его не заботило, что эти двое видели или сочли, что видели. Правила игры поменялись, и у Босха были свои планы в отношении Льюиса и Кларка.

По 10-му шоссе он поехал на восток, к центру города. Гарри даже не дал себе труда заглянуть в зеркало заднего вида, чтобы отыскать глазами черную машину, – он и без того знал, что она там. Мало того, он хотел, чтобы она была там.

Детектив припарковался в запрещенном месте перед зданием службы иммиграции и натурализации на Лос-Анджелес-стрит. Поднялся на третий этаж и пересек одну из переполненных людьми приемных. В помещении пахло, как в тюрьме – потом, страхом и безнадегой. Скучающая женщина сидела за раздвижным стеклом конторки, трудясь над кроссвордом в «Таймс». Окошко было задвинуто. Ниже стекла имелась пластиковая приемно-раздаточная щель для бумажных документов – нечто подобное можно видеть на прилавке мясного рынка. Спустя несколько секунд служащая подняла глаза на Босха. Он показывал ей полицейский значок.

– Вы не знаете, как называется человек, постоянно пребывающий в печали и одиночестве? – спросила она, отодвинув окошко, и тут же проверила, не сломался ли ноготь.

– Босх.

– Что?

– Детектив Гарри Босх. Нажмите кнопку и пропустите меня. Мне нужно видеть Гектора В.

– Мне нужно сначала проверить ваши данные, – с недовольной гримасой ответила она. Потом тихо произнесла что-то по телефону, протянула руку за полицейским жетоном Босха и поставила палец на указанное в его удостоверении имя. Затем положила телефонную трубку.

– Он говорит, идите с заднего хода. – Женщина нажала расположенную рядом с окном кнопку запорного устройства. – Говорит, вы знаете дорогу.

Войдя в маленькое помещение полицейского отдела, гораздо более тесное, чем то, где работал сам, Босх обменялся рукопожатием с Гектором Виллабоной.

– Хочу попросить тебя об одной услуге. Мне нужно компьютерное время.

– Что ж, давай это устроим.

Вот что нравилось Босху в Гекторе В. Тот никогда не задавал вопросов вроде «Что?» или «Зачем?» прежде, чем принять решение. Он был человеком типа «давай это устроим», всегда готовым оказать содействие. Он не играл в разные дурацкие игры, в которые, как пришел к выводу Босх, играли почти все люди их профессии. Гектор крутанулся на вертящемся стуле, обращаясь к стоящему на столе компьютеру, и ввел пароль.

– Ты ведь хочешь пробежаться по каким-то именам, верно? Сколько штук?

Босху тоже не хотелось его дурачить. Он показал список из тридцати четырех фамилий. Гектор тихонько присвистнул.

– О'кей, мы их, конечно, посмотрим, но это вьетнамцы. Если их дела не проходили по этому ведомству, то и досье здесь не окажется. Я могу извлечь только то, что есть в компьютере. Даты въезда, документация, гражданство – все то, что заложено в базу данных. Сам знаешь, как оно устроено, Гарри.

Босх знал. Но он знал также, что Южная Калифорния – это то место, где, преодолев океан, нашли себе приют большинство вьетнамских беженцев. Гектор начал набивать имена двумя пальцами, и двадцать минут спустя Босх уже держал перед глазами компьютерную распечатку.

– А что мы ищем, Гарри? – спросил Гектор, вместе с ним глядя в список.

– Сам не знаю. Тебе ничего не кажется здесь необычным?

Прошло довольно много времени, и Босх уже подумал, что Гектор скажет, мол, ничего необычного не видит. Тогда тупик. Но Босх ошибся.

– Так… насчет вот этого человека, думаю, ты обнаружишь, что он имел связи.

Имя человека было Нго Ван Бинь. Босху оно ничего не говорило, кроме того разве, что оно было из списка «В»; Бинь был из тех, кто не заявлял о пропаже из сейфа.

– Ты говоришь, связи?

– У него был какой-то блат, протекция, – пояснил Гектор. – Политические связи – думаю, ты бы это так назвал. Видишь ли, номер его дела имеет буквенную приставку «GL». Этими досье занималось наше Бюро по особым делам в Вашингтоне. Обычно они не занимаются простыми людьми. А только крупными шишками вроде шаха, Маркосов. Или русских невозвращенцев – если они являются учеными или артистами балета. Такой вот публикой. Этих дел я здесь никогда не видел. – Он кивнул головой и ткнул пальцем в распечатку. – Далее: опять же даты, они слишком близко друг от друга. Его переброска произошла слишком быстро, и это наводит меня на мысль, что не обошлось без подмазки. Я слыхом не слыхивал об этом парне, но вижу, что этот парень неплохо разбирался в человеческой породе. Взгляни на дату въезда: 4 мая 1975 года. Всего четыре дня после того, как он покинул Вьетнам. Если прикинуть: в первый день человек добирается до Манилы, в последний – до Штатов. У него оставалось всего два дня на то, чтобы в Маниле выправить разрешение и прокомпостировать билет на материк. А в это время – старина, вспомни – они ведь прибывали в Манилу полными лодками. Невозможно оформить это за два дня, если только все не схвачено. То есть у этого самого Биня уже был оформленный пропуск. Он имел политические связи. Это не такое уж редкое явление, многие их имели. Когда дело накрылось медным тазом, мы вывезли оттуда множество людей. Кто-то из них принадлежал к элите. А кто-то просто имел деньги, чтобы с их помощью стать элитой.