Почти на въезде в деревню встретили старого знакомого. Несмотря на наше радостное приветствие, Митяй сделал вид, что в упор нас не видит. Даже не притормозил на своем тракторе. И почему-то сплюнул три раза через левое плечо, а затем перевернул бейсболку задом наперед. Мы не обиделись. Ну расстроен человек, не на халтуру едет. Предстоит очередной раз вытягивать из воды чужую машину, причем за здорово живешь.

Дом бабы Нюши пустовал. Такое впечатление, что хозяйка выскочила на минутку и вот-вот вернется. Из-под кровати доносилось громкое тиканье будильника. Живучий раритет! Металлическое дитя планового социалистического конвейера рассчитано на стальные нервы строителей светлого будущего.

Не задерживаясь (я успела только хлебнуть водички из кувшина), мы заторопились во двор. Хорошо, что догадались включить свет, не то в спешке и темноте покалечили бы хороших людей — себя любимых и бабу Нюшу, пытавшуюся ползком подняться по ступенькам.

Дальнейшее помнится смутно. Большей частью на уровне боли в руках и пояснице. Результат наших с Наташкой невероятных усилий. Под тревожное квохтанье кур мы отчаянно надрывались, пытаясь втащить женщину наверх. Ей несказанно повезло — она вовремя отключилась. С тех пор миновало много дней, а у меня нет уверенности в том, что перелом трех ребер, вывих правого плечевого сустава, а равно множественные ушибы баба Нюша частично заработала не с нашей помощью. В тот момент мы не знали масштаба повреждений и панически боялись появления «черта Дьячкова», который обещал бабе Нюше вернуться, чтобы окончательно ее добить. А пока пусть помучается.

Голова соображала с трудом. Разумом понимали, что бывший участковый Дьячков, муж покойной Лизоньки, давно на том свете. Но именно на «черта Дьячкова» с болезненным стоном сослалась баба Нюша, отвечая на Наташкин вопль об изверге, который сотворил с ней такое. Наталья безоговорочно поверила, заявив, что ничего удивительного нет. Проклятый участковый реинкарнировался в черта. Возражать я не стала. Не то время.

Уже в коридоре, сидя на полу по обе стороны бесчувственного тела бабы Нюши, мы поняли, что надо звать на помощь, и пожалели, что не знаем номера телефона ее сына. Кстати, тоже Дьячкова, только условно. Заново вооруженная коромыслом Наташка не выпускала из-под контроля выход во двор. Я следила за самой Натальей и дверью, ведущей на крыльцо. Пользуясь передышкой, ругала Стрельцова последними словами. Именно он спровоцировал неожиданную задержку на дороге. Если бы не это обстоятельство, мы могли бы предотвратить нападение на бабу Нюшу. Да я и сама хороша. Ведь чувствовала, что добром визит фрау Райнхильды к ней не кончится.

«Время течет сквозь пальцы, как вода…» напомнил о себе Наташкин мобильник, и она выронила коромысло на несчастную жертву. Баба Нюша даже не вздрогнула. Сноровисто подхватив его, подруга принялась аккуратно разглаживать на ней место стыковки, бормоча что-то про земное притяжение.

— Мобильник!!! — крикнула я, вспомнив о Стрельцове в другом ракурсе и пытаясь привлечь внимание подруги к звонку. Она согласно кивнула и полезла за аппаратом в задний карман джинсов. Вытащив, уставилась сначала на дисплей, затем на меня.

— Ну и на фига ты мне звонишь? — с досадой выдала она и отключила аппарат.

— Дай сюда!!! — с надрывом заорала я. Попытка выхватить у подруги мобильник не удалась. Наташка молниеносно спрятала его за спину. К счастью, он запел снова. Подруга еще раз взглянула на дисплей, нажала кнопку соединения и недоверчиво поднесла телефон к уху. Тут-то я его и выхватила.

Стрельцов был краток:

— Докладывайте.

Ну я и доложила. Без шума и словесной пыли. Только слегка заикалась. Стало жутко от собственного доклада. В ответ получила указание сидеть на месте, раненую даже пальцем не трогать, ждать его и «скорую». Главное, никуда не рыпаться. Особенно к соседям.

Пока баба Нюша находилась без сознания, процесс ожидания не был обременительным. Но женщина стала приходить в себя и расстоналась от боли и невозможности дышать. Я, как могла, пыталась отвлечь ее, восторгаясь ее великим терпением. Наташка тихонько плакала. Ужасное положение. Ощущаешь полное бессилие, не зная, что делать. Баба Нюша молила о помощи, правда, весьма своеобразной. Ей хотелось незамедлительно умереть, чтобы больше не мучиться. Наташка сквозь слезы пыталась уговорить ее помучиться еще немного. На тот свет успеется. Я приставала с расспросами, в каком месте больнее всего.

— Все болит, — с трудом, но неожиданно внятно ответила женщина. — Дьячков-выродок со ступенек столкнул. Райку искал… Настойки бы мне дедкиной… Глоточек…

Я не заставила себя ждать, обернулась в считанные секунды, но когда прилетела обратно, баба Нюша опять потеряла сознание. С досады я погорячилась, хлебнула солидную порцию содержимого бутылки сама и едва не задохнулась. Основным его компонентом было нечто обжигающее. Такое впечатление, что нечаянно разжевала и проглотила стручок перца чили. Даже слезы на глазах выступили, горло вообще онемело. Скорее всего, я притащила концентрированный настой, который положено отмерять каплями и разбавлять. Та к или иначе, но на меня быстро снизошел полный пофигизм, потянуло в сон. Выронив двухсотпятидесяти граммовую пластиковую емкость, я прилегла рядом с бабой Нюшей. Если верить Наташке, для полноценного отдыха мне хватило полчаса. Мне они показались минутой, а ей — сутками.

Отдых спокойным не был. Рядом постоянно кто-то суетился. Меня все время двигали и куда-то тащили. Слегка подташнивало. Я с этим смирилась. Окончательно очнулась под причитания подруги и чьи-то посторонние голоса. Как ни странно, один из них был мой. И он требовал воды — разбавить энное количество потребленного мной настоя.

— Я же говорил, чистый спирт, — уверенно произнес мужской голос. — Ничего страшного. Мать настаивала на нем свои травы. У вашей приятельницы небольшая на него аллергия. Жить будет, какое-то время «под градусом», пока не протрезвеет. Если вам не сложно, отнесите бутылочку в холодильник.

— Не сложно, — Наташкин тон отдавал липовым медом.

— Михал Иваныч! — обрадовалась я. — Поторопите «скорую», ваша мама…

— Моя мама уже под контролем врачей. Одного едва не покалечила.

— А следователь Стрельцов?

— Руководит выуживанием из воды своей машины и ждет, когда вы очухаетесь.

Я рывком села на диване, искренне удивившись его наличию. Неужели специально для меня выволокли его в коридор? Оглядевшись, поняла, что нахожусь в комнате. Дела-а-а… Значит, выволокли диван, уложили меня на него и приволокли назад, в комнату. От изумления я покачала головой. Интересно, где моя обувь?

— Мне не нравится ваша фамилия — «Дьячков», — хмуро поведала я Михаилу, роющемуся в ящике комода. Он не ответил. — А еще больше мне не нравится фамилия вашего условного родственника — Туканов… Тукан — истукан. Если я не ошибаюсь, он внук родной сестры вашего покойного неродного деда Павла Дьячкова. Женат на фрау Райнхильде. Полагаю, из меркантильных соображений. Но могу и ошибаться. А в чем уверена, так это в том, что фрау — правнучка купца Поспелова и его законной жены Варвары Тимофеевны. Я видела старинное фото супружеской четы Поспеловых вместе с детьми. В сумочке фрау Раинхильды, когда выуживала из нее лекарство. Вы, Михаил, очень похожи на прадеда, а вот фрау не повезло. Унаследовала погрешности личика Варвары Тимофеевны и, в качестве противовеса, ее ангельский характер. Напрашивается вывод: супруги Тукановы прикатили в Россию в поисках клада, спрятанного Поспеловым на территории бывшего конезавода. Ныне земля принадлежит садоводческому товариществу «Темп».