Эпоха быстрых трат

В Системе РФ чем нерасчетливее тратишь, тем меньше риск раскулачивания. Т. Становая: «Правило второе – “расширяться” можно, но осторожно»[45]. Поглощение Крыма Россией указывает на иной эталон поведения: откусил куском – глотай быстрее! Этот паттерн восходит к травме величия: больше – значит лучше! Ограничение у таких стратегий одно – большему опасно выглядеть автономным. Даже Москва не смеет стать сомасштабной Кремлю.

Вслед «реновации» Москва придумывает все более затратные программы, иначе московские деньги уйдут к электоральным абрекам под высокогорный процент. Сегодня Кудрин, творец финансовой вертикали власти, требует финансовой федерализации; а Собянин, мерзлое дитя вертикали, охраняет вольности финансовой бонанзы Москвы.

Борьба до полной победы

В Системе РФ ведется борьба с коррупцией. Ее ведут представители смежных коррупционных укладов, от корыстного потакания внизу до клептократий среднего уровня и верховного уклада Grand Corruption (Большая коррупция).

Коррупционные уклады в Системе не портят государственность, а содействуют, увязывают и смягчают. При данном уровне насилия и суда никакая экономическая деятельность не была бы возможной и Система РФ бы погибла, как погиб Советский Союз. Поскольку этого не случилось, мы уверены, что коррупционный обмен в Системе носит взаимовыгодный социальный характер.

Низовая коррупция в Системе РФ основывается на связях доверия к чужим людям и стремлении населенца любой ценой обойти институты РФ для защиты своей собственности и выживания. Система РФ жестко борется с коррупцией дилетантов и новичков. «Борьба с преступностью» в 2000-е, став крупным коммерческим проектом Кремля, переросла в фронтальный перезахват собственности, стимулируемый сверху. Кремлевское рейдерство стало образцом для захватов собственности повсюду в стране. Возникла российская клептократия.

Наиболее рискованный – средний клептократический уровень. Стратегическая природа Системы проявляется здесь в регулировании борьбы одних акторов коррупции против других ее акторов. Уровень клептократии хорошо представлен в узлах министерств, губернаторской власти и региональных силовых структур. Осуществление власти здесь традиционно связано с прямыми денежными бонусами. В отличие от несменяемой номенклатуры Двора, клептократия – динамичный уклад Системы. Кадровыми лифтами здесь выступают следственные дела и аресты, премиями – успешный захват чужого.

Клептократический уровень – тот средний уровень Системы, на котором только могут выстраиваться будущие коалиции собственников. Это и делает его опасным. Здесь интерес коррумпированного Центра к релевантным данным о жизни аппарата совпадает с тягой монополиста к подрыву независимых коалиций – и натиском «молодых волков-технократов» из силовых и административных структур.

В свое оправдание клептократия ссылается на мифический «эталон» якобы гомерической коррупции самого Первого. Этот миф гарантирует алиби среднего и низших кругов управления – они его и генерируют. Но коррупция ближнего круга носит иной характер – это Большая коррупция. На этажах Большой коррупции деньги лишь украшают жизнь, как ценные сувениры – золотые слитки в корзинах цветов ко дням рождения шефов АП, сумки Сечина с долларами и колбасой и т. п.

Неизбежность разграбления в Системе и Системы. Кейс Захарченко­

Описывая Систему РФ, мы раз за разом набредаем на странное обстоятельство. При озабоченности каждого населенца безопасностью, личной и своего имущества (юридически ему придана видимость частной собственности), никто не в силах защитить от разграбления ничего своего: ни Евтушенков – АФК «Систему», ни москвич – квартиру в пятиэтажке. Скрытность не спасает ресурсы от разграбления, а теперь не спасает и клиентела: тащат во все стороны, но в неравных долях.

Машина выборочной законности в атмосфере рассеянной хищности не справляется с наведением на мишень. Сто сорок миллионов бумажных долларов, изъятых у полковника Захарченко, найдут объясне­ние, но столь гомерическая сумма из ничего опрокинет любое объяснение. Речь о концентрации невиданных средств, не объяснимой лишь хищением из бюджета. Верно и обратное: такие объемы нельзя правовым путем «возвратить нации». Они призы, на которые при первой возможности (например, либерализации) устремится воля к захватам. А такая воля сумеет настоять и на политической гегемонии в Финале.

Достройка рыночной модели Системы РФ как «рынка накануне войны»

Эпоха тандема и третье президентство Путина достроили модель Системы РФ. Она и прежде была административным рынком местовладельцев, прослоенным прямым насилием и сращенным с распределительной системой. Новая модель рынка – оживленный рынок кануна большой войны. Схема войны оттиснута в чрезвычайном порядке руководства экономикой и страной. Все, кто входит в руководящую группу, составляют «генштаб», состав которого текуч, но неприкасаем. Под «генштабом» расстилается «подавляющее большинство» – множество коллективов в конкурентном вымаливании бюджетов, отбираемых друг у друга.

Часть Двора и ближнего круга Путина составляют люди с большим опытом частного предпринимательства, подстрахованного за государственный счет. Но в их умах элементы экономического рацио перемешаны непривычным образом. У экономических капитанов Кремля нет различения экономического оптимума как такового и их частной выгоды, за которую страна должна будет воевать.

Геном войны закрепляется глобальным режимом санкций при независимости власти от внутренней среды. Режим молчаливой массовой сделки – это кремлевский танк.

Смешанная власть и коррупция

Государственность РФ полна отсылок к бедственному состоянию людей (иногда ими пройденному). Государство представлено собственной силой граждан – оно адресат их жалоб на слабость. Если смешанное государство не сочится свободной ликвидностью, оно будет выглядеть жалким, непрактичным и бессердечным. Во все суверенные функции включены контуры добычи ликвидности, которые «необходимы в обеспечение нужд населения». Это порождает все новые пути утечки средств, а те получают «схемодержателей» – бенефициаров Системы РФ.

Смешанная власть переплетается с таким же смешанным обществом. Общество, замешанное в игры власти, коррумпируется в том же порядке. Указав на отклонение или аномальность, услышишь оправдание со ссылкой на дорогостоящий гуманитарный контекст. Зато при апологетике клептократии премиальный класс спасается темой «и вы такие же»! Народ хитер, любую лазейку использует для воровства у державы. Что ни дай – все украдут! Инициатор коррупции изображает себя жертвой коррумпированного общества. Он сетует на то, что общество коррумпирует его извне.