Старший лейтенант Игорь Селин внимательно наблюдал за воздухом. Так получилось, что, воюя с первого дня, он не только ухитрился не получить ни одного серьезного ранения, но и не иметь ранений вообще. И это при медали «За Отвагу», полученной еще командиром орудия сержантом Селиным за участие в прорыве группы генерала Карбышева.

После прорыва, короткого отдыха и курсов младших лейтенантов новоиспеченного командира взвода отправили на Юго-Западный фронт. Здесь он принял командование над одним из первых зенитно-самоходных взводов, составленным из переделанных бэтэшек. И, видимо, неплохим командиром он оказался, если он же первый в дивизии получил новые самоходки.

«Вязы», едва попав на фронт, стали источником самых разнообразных баек, от забавных (типа «из шестиствольного ружья да по такой стае») до откровенно страшных (когда зенитный дивизион исчезал в течение одного боя). Сам же Игорь прямо-таки влюбился в новую технику, справедливо замечая, что если руки кривые и растут совсем не из плеч, то любая машина «деревянным гробом» станет.

Воюя больше года, он для себя сделал вывод, что немецкие летуны — народ до безобразия вредный и гораздый на всякие пакости, поэтому, когда высоко над колонной прошли «лаптежники», он насторожился. В последнее время немцы предпочитали атаки с минимально возможных высот, уменьшая время нахождения под огнем, и такое нелогичное поведение опытного противника показалось странным.

— «Один-один», воздух, «один-два» — внимательно следим за землей, — по этой команде одна пара зениток опустила стволы на ноль, готовая к отражению наземной атаки. Но они ошиблись. Странные самолеты непривычного силуэта появились внезапно, несясь с разных направлений на колонну. Сработал «условный рефлекс зенитчика»: если предмет знакомый — посмотри чей, если не знакомый — сбей его, а потом посмотри чей. Стволы ближайшей к неизвестным установки полыхнули огнем, выбрасывая стальную смерть навстречу самолетам. В ответ ведущий окутался пламенем — плоскости и капот двигателя казались окутанными кроваво-красным ореолом, ливень снарядов и пуль обрушился на самоходку, разлохматив бронелисты. Машина Игоря прыгнула вперед, хлестнув огнем по выходящим из атаки самолетам. Следующий заход превратившаяся в «тройку» «четверка» встретила из всех стволов, заставив немцев свернуть с боевого курса. Над самой головой пронесся отчаянно дымящий «неопознанный летающий объект» — кто-то из зенитчиков достал-таки нового врага.

Но тут же вздрогнула земля, и одна из машин Игоря скрылась за стеной разрывов — пикировщики, про которых все забыли, свалились как снег на голову, забросав зенитчиков бомбами. И снова водитель спас машину, выдернув из-под смертельного града. Заложив крутой вираж, немец пошел на второй заход, выпустив из вида вторую машину… Под огнем «Вяза» самолет просто развалился в воздухе, шансов выжить у летунов не было…

Игорь с трудом выбрался из башни самоходки. На дороге горели боевые и транспортные машины, суетились люди, слышались крики команд, стоны раненых. Немцы улетели. Улетели, полностью уничтожив зенитное прикрытие колонны. Глядя на разбитые машины, хотелось кричать, выть, кататься по земле, но… Игорь просто стоял. Стоял и смотрел жестким взглядом на принесшее смерть небо.

Бруно Шредер

Несмотря на внезапность атаки, русские зенитки смогли взять плату за свою гибель. Два «юнкерса» осыпались дождем обломков на колонну, но самой большой неприятностью для Шредера стал доклад ведомого командира второго звена фельдфебеля Курта Вассермана о том, что машина повреждена русскими зенитками и он вынужден уходить к линии фронта. Оставалось надеяться, что русским истребителям будет не до него. К счастью, как оказалось потом, Курт, хоть и не дотянул до аэродрома, но благополучно миновал линию фронта и даже к вечеру вернулся в расположение части.

Но обо всем этом обер-лейтенант узнал значительно позже. Сейчас же его занимали русские истребители, навалившиеся частью на истребители прикрытия, а другой частью стремящиеся пробиться к Ю-87. И им это вполне удавалось. Три бомбардировщика, пилоты которых увлеклись атакой беззащитных грузовиков русских, были атакованы парами Яков. Бруно быстро оценил ситуацию. Два экипажа, вслед за которыми неслись пары русских истребителей, были обречены — в пылу боя они выбрали курс, выводивший их прямо под приближающуюся массу русских самолетов. У одного хватило ума и везения, чтобы со снижением уходить на запад. Шредер приказал поредевшему второму звену атаковать «иванов», преследующих эту машину, и вместе с ней уходить на свой аэродром. Больше ничего для управления боем он сделать не успел. Русские быстро извлекли урок, потеряв четыре истребителя, накапливали силы. На экспериментальную эскадру навалилось около пятидесяти «иванов».

— Всем «орлам» — в круг! Собраться в круг. Время подлета «альбатросов» — семь минут. Держаться.

Оберст Кремп летал давно. И воевал давно. А на русском фронте — целую вечность. Год и двести боевых вылетов. Для понимающего человека, хоть раз сталкивавшегося с русскими зенитками и истребителями, это значило очень много. Пройдя сквозь ад штурмовок, оставшись живым, записав на свой счет даже два русских самолета, он получил самое главное. Нет, не награды, хотя и ими его не обделили, а опыт. Вот и сейчас он понимал, что будет трудно. Но все шансы отбиться у его пилотов есть. Надо только держаться. Русские стянули к ним практически все истребители на этом участке фронта. Но Люфтваффе сегодня подготовилось. Еще семь, нет, — уже пять минут, и на измотанных боем русских свалятся еще четыре эскадрильи прикрытия. Сорок шесть машин.

Бруно крутился чуть выше основной карусели боя. Атака свалившихся сверху «волков», а именно такими были позывные «фокке-вульфов», была успешной, и сразу два русских ЛаГГа оказались сбиты. Один из них стал крестником обер-лейтенанта. Но его звено и само уменьшилось на одну машину. Незамеченная ими пара ЛаГГов атаковала на встречных курсах. И, несмотря на отличное бронирование нового истребителя, сноп огня трех пушек «ивана» взорвал ведомого Бруно. Лишь только чутье опытного летчика позволило тому самому увернуться от предназначенной ему очереди. За атаковавшими его «иванами» увязалась пара «Мессершмиттов» прикрытия и удачным маневром загнала шуструю русскую пару под пулеметы кружившихся в оборонительной карусели бомберов. Те отличились — ведомый русского аса задымил и, прикрываемый парой быстро пристроившихся однополчан, вышел из боя. Несмотря на то, что остался без прикрытия, Шредер продолжал атаковать русских. Оставшийся неизвестным для него русский ас также активно ринулся в бой и через полминуты завалил «лаптежника», своего тридцатого на этой войне врага.

Огненная карусель понемногу сдвигалась в сторону линии фронта. За пять минут воздушного боя русские потеряли десять самолетов, из которых выпрыгнуло шестеро пилотов. Немцы — восемь бомбардировщиков и пять истребителей. В этот момент на почувствовавших вкус победы и крови свалился козырный туз — «альбатросы» группы прикрытия. Напрасно операторы ПВО, недавно заметившие приближающуюся угрозу, кричали в эфир. «Альбатросы» шли очень плотным строем и на экранах радаров группы истребителей высвечивались большим пятном, не позволявшим точно оценить степень угрозы. Да и пилотам русских истребителей было не до того. Слишком неожиданным оказался уровень подготовки немцев к этой операции. Большие потери среди немецких летчиков от огня зениток и активных действий ВВС советов привели к тому, что опытных пилотов было мало. Но для этого боя командование расстаралось, и русским была оказана достойная встреча.