* * *

Угрюмый краснолицый Олег привез нас с Инной к «Пассажу» и отъехал куда-то, где можно припарковаться.

— Держи! — Инна протянула мне плотненькую пачку купюр, пятисотенных и тысячных. — Можешь хоть все сразу потратить.

Она была бледная, хмурая и почему-то сильно нервничала, хотя и пыталась этого не показывать. Я знала, что ехать со мной за покупками ей не хотелось, но Денис ее буквально заставил. Когда мы уже вышли из дома, она вспомнила, что забыла что-то, и вернулась. Минут десять я провела в ее голубом «опеле», вызвавшем у меня очень странные чувства. Он одновременно нравился мне — и не нравился. Олег, бросив на меня короткий взгляд, дернул губой и достал из кармана какую-то электронную игрушку, которая тут же тоненько запищала под его пальцами. Пришла Инна, и мы поехали.

В машине пахло недорогим мужским одеколоном — от Олега. А еще горьковатыми духами Инны, немного бензином и хвойной отдушкой. Но я почему-то была уверена: здесь должно пахнуть совсем по-другому. Нервозность Инны передалась мне, руки заходили ходуном, словно никак не могли припомнить, какое же механическое движение они проделывали вот в таких ситуациях. Наконец автоматизм сработал, и я немного успокоилась. Зато Инна, похоже, начала волноваться еще больше. И косые взгляды, которые она бросала в мою сторону, ничего хорошего не предвещали.

— Ты разве не пойдешь со мной? — спросила я, пряча деньги в кошелек, который вместе с сумкой дала мне Инна.

— Нет, — отрезала она. — Я не люблю ходить по магазинам с кем-то. И не люблю, когда кто-то ходит со мной. Как там у индейцев? «Я ловлю на этой стороне реки, ты ловишь на той стороне, а посередине никто не ловит». Встретимся… — Она посмотрела на часы. — Встретимся здесь в семь часов. Хватит тебе полтора часа?

Мы разошлись в разные стороны, и я принялась старательно тратить деньги. Сначала мне было неловко, потом вошла во вкус. И даже взгляды продавщиц уже не слишком смущали. Все-таки к реакции на мою внешность я более или менее привыкла. Правда, вот пренебрежение, с которым они оглядывали простенькую серую курточку, извлеченную из недр Инниного шкафа… Пренебрежение это заставляло вспомнить фильм «Красотка» с Джулией Робертс в главной роли.

Да, здесь здорово все изменилось. Раньше это был вполне рядовой универмаг с рядовыми товарами, а теперь… Бутик на бутике.

Стоп!

Откуда я знаю, что здесь было раньше?! Не несколько месяцев назад, а раньше? Выходит, я уже и в прежние годы бывала в Питере? А почему бы и нет? Надо будет спросить у Инны.

Нужные покупки я сделала быстро, пакеты оттягивали руки. Я устала, разболелась голова. Выйти, поискать Олега? Но ведь мы с Инной договорились встретиться здесь, у выхода.

Где-то тут было кафе. Присесть, выпить стаканчик сока, съесть пирожное. Денег оставалось еще прилично, можно себе позволить. Надо же, с какой легкостью я трачу чужие деньги!

Но кафе я так и не нашла. Прошла по галерее и спустилась вниз. Нет, определенно надо выйти на улицу. От духоты меня начало мутить. Еще не хватало грохнуться здесь в обморок. До главного входа было далеко, и я поспешила к противоположному. И вдруг увидела у дверей черное пальто и красный шарф.

— Инна! — завопила я, бросившись к ней, даже не подумав, что это может быть и не она.

Но это была она. Она — и не одна. Высокий худой мужчина с блестящими залысинами, наклонившись, целовал ее в щеку.

Пробежав по инерции еще пару шагов, я остановилась, глупо открыв рот. Инна молча смотрела на меня и была похожа на разъяренную кошку. Мне даже показалось, что я вижу прижатые уши, сощуренные глаза, оскаленные клыки и выпущенные когти.

А еще мне показалось… Наверно, я совсем спятила, но мне показалось, что где-то рядом, совсем рядом стоит Андрей. Я беспомощно огляделась по сторонам.

Разумеется, никакого Андрея. Да и тот, мордатый с залысинами, исчез как по волшебству. Впрочем… Я узнала его. Я видела его. Я видела его… в квартире Инны. В тот самый день.

Мне стало так страшно, что голова сама собой перестала болеть, а ноги заледенели, словно я шла по снегу босиком.

Инна схватила меня за руку и потащила к выходу. Ее ногти впились мне в запястье, но я почти не чувствовала боли.

— Шпионить за мной вздумала, сука? — прошипела она.

— Я… не… — забормотала я, но Инна еще сильнее сжала мою руку, и я замолчала, с трудом сдерживая слезы.

Мы вышли на Невский, свернули за угол, нашли Олега и отправились домой. Всю дорогу Инна молчала — мрачнее тучи. Однако у самого дома ей удалось что-то сделать со своим лицом, оно стало спокойным и даже вполне веселым.

— Только попробуй открыть рот, — сказала она мне в лифте, улыбаясь какой-то змеиной улыбкой. — Сильно пожалеешь.

Денис был уже дома.

— За покупками ездили? — спросил рассеянно. — Ну и молодцы.

Поздно вечером, когда я уже лежала в постели, дверь тихо приоткрылась, и в комнату проскользнула Инна.

— Не спишь? — прошептала она и присела на край тахты. — Не притворяйся, знаю, что не спишь. Ты извини, я погорячилась. Понимаешь, я просто не ожидала… Это мой старый знакомый, я его случайно встретила. А Денис… Он здорово ревнивый. Узнает — такое начнется.

Я молчала. Ее голос был… ярко-красным, как ее шелковый шарф, с буро-зелеными полосами. Он был липкий и холодный, как болотная грязь. От него пахло потом, какой бывает от страха, и кошачьей мочой.

Она врала.

Инна встала и исчезла так же тихо, как и появилась. Мне не спалось. Часы на стене громко и сочно цокали стрелками. По проспекту изредка пробегали запоздалые машины, вслед за ними по потолку ползли полосы света.

Страх клубился, как дымок. Он был вокруг меня, просачивался в щель под дверью, обволакивал, дурманил. Противно холодея, я прислушивалась к ночным шорохам. Казалось, что Инна дождется, когда я усну, придет и задушит меня.

Я пыталась отогнать эти мысли. Что за глупости! Это все страх, который не дает мыслить здраво. Но горький сок паники все сильнее заполнял рот. Я чувствовала опасность, как дикое животное — всем существом. Хотелось встать, одеться и тихо уйти. Куда угодно, подальше отсюда. Найти Андрея! Ведь не зря он почудился мне в «Пассаже»!

Я села на постели, но тут же снова укрылась одеялом с головой. Потому что подумала: Инна услышит, что я пытаюсь уйти, и тогда мне точно не выбраться отсюда живой.

И вдруг совершенно неожиданное сожаление бросило меня в жар.

Я жалела о том, что икона, подаренная мне бабой Глашей, осталась в Сочи, в домике Кириной сестры. Что бы я сейчас только не отдала, лишь бы икона эта оказалась здесь, на стуле рядом с тахтой.

— Дорогой… Николай Чудотворец, — прошептала я и запнулась. Разве к святому можно обращаться «дорогой»? А как нужно? Откуда я знаю! — Святой Николай Чудотворец! Помоги мне… пожалуйста.