Драпать внутрь стоит, короче. Не удерем, наплевав на подготовку, нас с Марой в лепешку размажет, как только до нас доберутся вон те тучки. Да-да, солнце мое, именно вон тот грозовой фронт, прущий на нас со скоростью экспресса Казань – Владивосток. Помнишь, как тебя электрючка кусала у Стеклянного поля? Так то ерунда, ясельки. А сейчас Зона явно хочет, без перевода в младшую и среднюю группы, перевести тебя к подготовишкам. Заради проверки на пригодность к первому классу средней школы со сталкерско-авантюристким усиленным изучением предмета «сурвайинг».

Но без подготовки…

– Сколько у тебя рабочих батареек? – Надеюсь, она проверяла их после нахождения.

Мара замерла. Считает, что ли? Ох, горе луковое, вот не ожидал. Спроси, сколько у нее трассирующих на имеющиеся обычные, так, точно вам говорю, заодно просчитает и процент тех, что могут дать осечку. Вот она, губительная выборочность специфично-профессионального образования, имеющегося у валькирии. Куда там крутой женщине-спецназовцу считать какие-то там батарейки к фонарю и коллиматору. Или дело в другом, вовсе даже во взрывной войне, явно подарившей ей контузию?

Думается, именно в этом.

– На пару часов в темноте.

Хватит. Я прикрутил фонарь, заодно сменив один из двух одиночных магазинов на единственную скрутку, до сих пор бережно носимую в разгрузке. В той части, что уцелела после адопса. То есть в полутора карманах и трех подсумках.

– Знаешь, для чего нам с тобой еще надо отыскать этого му… чудака?

– М?.. – поинтересовалась Мара, держа в руках кружок изоленты, спаривая магазины.

– Раз уж мы с тобой прем и прем к цели и до нее пара шагов, надо подумать об обратном пути.

– Предлагаешь не убивать охотника или, как его там, бугимена, а посадить на поводок и вести впереди, чтобы распугивать? Или запрячь во что-то?

А ведь договаривались, ну, было такое. Не подкалывать друг друга по-детски и не смешно.

Мара закатила глаза и сделала ручкой. Прости, прости дуру грешную и все такое.

– Он собирает вещи убитых сталкеров. И хорошо, что пользуется только самыми простыми.

– А-а-а…

Правильно, милашка. Кто из нас двоих крутой и все тут знающий сталкер? Верно, это я. И в моей голове, как в настоящей сокровищнице, хранится очень и очень много полезного. Дошло наконец. Да, нам светит, завалив буги, разжиться в его логове хотя бы каким-то количеством патриков.

– Так чего ждем? – поинтересовалась Мара. – Мне уже не терпится добраться до кладовки этого чертова местного Плюшкина и раскулачить его. Тем более что он точно не подаст на нас с тобой жалобу Особому отделу МВД при Периметре на грабеж с применением насилия и огнестрельного оружия, осуществленный группой лиц по предварительному сговору.

О, выдала шутку юмора, ага.

– Опасно.

– Но ты же сам сказал, что пойдешь и порвешь его как Тузик грелку. Да и, я ж слышала, обещал в случае, если не отомстишь, пожертвовать простату за-ради науки и интернов, приходящих практику в урологии.

Блин… это я тоже вслух сказал?

– Не корчь рожи, Хэт, тебе не идет. Кажешься еще глупее, чем обычно. Пошли, он точно там. Я тебе говорю…

Подарил Санта, мать его, Хренаус напарницу, ничего не скажешь. Но, чего уж, Мара полностью права. Потому как неба над головой не стало. Над головой тянулось что угодно, хоть заскочивший наверх и люто злой Залив. Но точно не небо.

Рокотало так, что хотелось стать маленьким и подкатиться под мамин бочок. Ну, за неимением такового спрячемся в каменном сарае, занятом до нас нашей же целью. Встаем, мальчик и девочка, и идем вперед. Жалко, что рация у меня гикнулась в шлеме. Ведь заходить придется с двух концов. А это опасно. И даже очень.

– Я с черного хода, ты с центрального.

– Чегой-то? – подивилась Мара.

– С черного все целое, смотри, ни кирпичика не валяется. А тут дыра, в нее вагон въедет.

– И?..

– Света больше, и…

– И кто-то не помнит о том, что у меня целый и рабочий ПНВ, встроенный в шлем.

Угу… кто-то про все помнит. Просто чувство у меня нехорошее. И нет никакого желания найти еще и ее, эту вот, с красно-черными волосами, лежащую в собственной кровище и холодную. Сентиментальный стал какой-то, не иначе старею. Прямо скоро начну Путина вспоминать и как хорошо при нем жилось. Свобода слова там, демократия, крафтовое пиво повсюду и делай что хочешь. Только не забудь днем спать лечь вовремя. А то воспитательница в угол поставит.

По шлему, звонко разлетевшись на сотни осколков, упала большая капля. Прозрачная и очень холодная. И это плохо. Буря обещает быть не просто с ливнем. Буря обещает оказаться с ледяным дождем. А что случается, если вдруг на бродягу обрушится не одна такая капля, а штук с тысячу? Верно, он замерзнет. Сразу и навсегда. Такое вон интересное свойство у кристаллических решеток именно такого вида осадков в Зоне.

– Рвем когти! – И бегом-бегом вперед, под еле держащийся, но такой спасительный козырек над входом. Мара полетела следом, явно уловив в голосе испуг. Теперь я ее точно на свидание не позову. Нет, увольте. Нельзя столько трусить при женщине и потом приглашать ее хотя бы в кино.

Ливень обрушился вниз одновременно с молниями. Нахлынувшую тьму египетскую разрезало сразу несколькими рогатыми синими ударами с неба. Первый шандарахнул почти рядом, заставив полыхнуть большой прямоугольник из какого-то груза. Огонь радостно заскакал по дереву, явно пропитанному чем-то. И даже помог, рассеяв чернильные сумерки, навалившиеся вместе с Бурей.

Мы бежали, да так, что куда до нас было олимпийским чемпионам. Выло, грохотало и свистело. С шипением и блеском сизо-голубого цвета рушились и рушились вниз ломаные вилы. Прямо под ногами, клокоча кипятком, прокатывались вспышки тут же выскочивших и оживших «пионов» – редко встречающейся у Периметра электрической аномалии. Приходилось еще и прыгать, как кенгуру, стараясь не задеть широкие белые буруны, разбегающиеся неровными овалами во все стороны.

Сто метров… семьдесят…

Жахнуло так, что волосы встали дыбом. Где-то высоко, в самом адском сердце Бури, вдарило залпом из двух, не менее, батарей стареньких «Коалиций-СВ». Я заорал и припустил еще быстрее, явно перекрывая рекорд соревнований «кто догонит тень убегающего гепарда».

За рокотом, загудев и поднимая вверх крутящиеся спирали вдыхаемого Бурей воздуха, засвистело. Низким басовитым свистом пикирующего бомбардировщика. До самого удара осталось всего ничего, секунды три-две. Ну, где-то так.

– Быстрее!!!

Хренова легкоатлетка, а?! Она меня опередила, взлетев на крошащийся пандус и перекатываясь через плечо. Нет, бросать меня Мара не собиралась, перекатывалась-то вбок, а не вперед, и уже тянула руку. А вот я… немного не успевал. Совсем чуток. Ага…