– У меня таких нет. Я с такими не сталкивался. Я знаю, что их полно. Но почему я должен думать о людях, которых даже не знаю?

– Хотя бы просто для того, что бы задуматься о поскудстве своего ремесла.

– В моем ремесле, никакого поскудства нет. Точнее оно есть, но оно добровольно выбрано теми, кто на меня работает.

– Как же ты любишь на всех все сваливать, – грустно улыбнулась Натка. Я плохая, потому что советы ни те давала. Девочки плохие, потому что профессию не ту выбрали. Один ты белый и пушистый, а все остальные, кто вокруг, тебя бедолагу, портят. А то, что ты сам вокруг этого дерьма вертишься, тебя не настораживает? Каждый человек сам создает свое окружения. Вот ты и создал. Что же ты не пошел на нормальную работу? Сидел бы где-нибудь в офисе, решал бы вопросы. И люди окружали бы тебя совершенно другие. Не было бы тогда в твоей жизни продажных женщин и сук, вроде меня. Сидел бы в центе приличных людей и не ныл бы, что все скурвились. Но ты же так не хочешь. Что бы сидеть в офисе, в хорошем костюмчике, сначала побегать надо. Попыхтеть. Поработать, что бы тебя хотя бы заметили. А после того, как заметят, подлизать вышестоящим, чтобы хоть на одну ступеньку подняться. И так много лет: срывать спину, подлизывать и плюс ступенька. И может потом, если очень повезет, обзаведешься приличным рабочим местом и гонораром. Как скучно и долго, правда, Эдь? Зачем тебе так долго трудиться и ждать, когда можно все, сразу и без особых усилий. Сиди, бухай, да баб «толкай». Вот и объясни мне, свят человек, чем же ты, отличаешься от своих подопечных девочек, которые тоже хотят все и сразу. Ты, такое же ленивое дерьмо, как и они. И ни чем не отличаешься. Только почему-то считаешь себя выше других.

– О-о-о! – протянул Эдик. – Как мы заговорили! Во-первых, за языком своим следи. А то я и расстроиться могу.

– И что будет? Опять изобьешь? Бей. Ты только это и можешь, издеваться над тем, кто слабее. Особенно над теми, кто ответить, в данный момент, не может. Тебе самому не стыдно? Ты себя мужчиной вообще считаешь? Бить и запугивать ИЗБИТУЮ СВЯЗАННУЮ женщину! Ты себя после этого уважать будешь? Какая бы я не была, и что бы ты про меня не думал, это уже совсем низко!

– Нужна ты мне тебя бить, – пробурчал мужчина. Хотя именно такое желание, вызвали у него ее слова. Внутри все кипело, руки чесались. Как же ему хотелось прибить эту гадину. Но она права. Он понимал, что это слишком низко. И с огромной горечью осознавал, что ее слова бьют в точку. Все, что она сказала, это и есть та самая истина, которую он прятал глубоко внутри, не смея признаться в ней даже самому себе. Он не мог понять, что он сейчас чувствуют. Да и что может чувствовать человек, когда самое сокровенное выворачивают наизнанку и трясут перед твоим лицом. Ему вдруг захотелось плакать. Он почувствовал, как стало застилать глаза, а руки заметно затряслись. Взяв со стола пачку сигарет, он молча поднялся, и вышел из дома. Сев на лавочку, закурил и, выпуская табачный дым изо рта, стал в него вглядываться. Его очень насторожило, то, что каких-то пара предложений, довели его до слез. Раньше он никогда не плакал. Только в детстве. И последний раз это было, когда ему было десять лет. Облокотившись о стену дома, мужчина закрыл глаза и сквозь пелену воспоминаний, увидел маленького десятилетнего мальчика в потрепанных штанишках и старенькой футболке. Он возвращался домой из школы, весело пиная жестяную пустую банку, кем-то кинутой на тропинку. Представляя себя великим футболистом, парнишка игрался с незатейливой вещицей, насвистывая веселую мелодию. Погода стояла чудесная, солнышко задорно сияло, одаривая каждую травинку своими лучами. Настроение было прекрасное и ничего не предвещало беды. Подбежав к подъезду и спрятав найденную банку за подъездную пристройку, мальчонка забежал в дом и, прыгая через ступеньку, стал подниматься на свой этаж, раздумывая о том, как отпроситься у матери погулять, не оставаясь на обед. Ведь заветную игрушку, которую он только что припрятал, могут украсть. А такая баночка, в те времена, была большая редкость. Открыв дверь, он хотел было забежать в комнату, но услышал крик отца и остановился, что бы послушать, что случилось. «Странно, папа должен быть еще на работе. Почему он так рано вернулся и ругается?» – призадумался ребенок. Вдруг, комната родителей распахнулась, и из нее вылетел разъяренный отец, который что-то кричал про низость поведения и разврат. Мужчина выкрикивал еще много неприличных слов, не обращая внимания на стоящего в коридоре маленького сына, но Эдик не знал, что эти слова обозначают, он только догадывался, что они плохие. А раньше, дома, он никогда не слышал подобных ругательств от своих родителей. Он вообще никогда не слышал от них ругани и тем более нецензурных брани. Вытянув, как только мог, тоненькую шейку, он попытался заглянуть в комнату и понять, чем же так провинилась мама, что папа так сильно рассердился. Но отец перегородил ему видимость своей широкой спиной, залетев обратно в комнату.

– Что расселся?! Вставай и уматывай отсюда! И шлюху свою с собой захвати! – зло кричал родитель. Затем из комнаты, в одних трусах, прикрывшись старенькими трениками, выбежал их сосед дядя Петя. Почему папа его выгоняет, и почему тот раздет, до Эдуарда не доходило. Дядя Петя друг семьи. Он очень часто приходил к ним в гости, и они собирались на кухне, болтали, смеялись и пили чай. Так как отец был язвенник, то ни о каком спиртном в доме не было и речи. Частенько сосед приносил Эдику подарки, в виде сладостей. Его жена работала на шоколадной фабрике, и этих вкусных деликатесов у них было полно. Вот он и угощал соседского пацана. Эдик любил дядю Петю и поэтому сейчас, для него казалось шоком, что он раздетый, выбегает из квартиры, а злой папа его погоняет нехорошими словами и знатным пинком, после которого тот вылетел на лестницу, споткнулся, упал, но быстро поднявшись, побежал на свой этаж. Папа вернулся в комнату, продолжая сыпать оскорблениями свою супругу. Заглянув в комнату, мальчик увидел сидящую на разобранной кровати маму, прикрывшую свою наготу одеялом. Закрыв лицо руками, она горько плакала и пыталась, что-то объяснить про отсутствие внимания и про то, что она женщина, а он забросил