сокращать по этому договору!» Вдобавок договор запретил производство, испытание и развертывание баллистических ракет воздушного запуска (они разрабатывались в СССР), донных пусковых установок, ракет орбитального базирования (в СССР они тоже имелись).

Но эпоха Горбачева уже подходила к концу. Не исключено, что как раз после подписания договора его покровители сочли: Михаил Сергеевич выполнил все, что мог. Пора уступать место другим. Этому имелись некоторые признаки. Вслед за Шеварднадзе от него отошел второй его помощник, Яковлев. В июле он подал в отставку, объединился с Шеварднадзе, Поповым, Собчаком, Вольским, создал с ними новую партию «Движение демократических реформ». Надвигались какие-то события, когда самые доверенные соратники предпочли дистанцироваться от Горбачева, остаться «чистенькими».

Он еще председательствовал в Ново-Огарево. Составлялись и публиковались для обсуждения проекты договора о «Союзе Суверенных Государств». Он предусматривал некую «мягкую федерацию», но все равно кочевряжился Ельцин, взбрыкивала Украина. Наконец, на ночной встрече Горбачева, Ельцина и Назарбаева сошлись на том, что дату подписания можно назначить на 20 августа. Но в этот день его должны были подписать лишь 3 республики: РСФСР, Казахстан и Узбекистан. Строили прогнозы, что осенью присоединятся Белоруссия, Азербайджан, Таджикистан, Туркмения, Киргизия, Украина. А потом надеялись как-то уговорить Молдавию и Армению. Договор, как будто окончательный, 15 августа напечатали в «Правде».

Состоялось бы подписание 20 августа – совершенно не факт. С большой долей вероятности всплыли бы новые зацепки для споров. Но Горбачев удовлетворился достигнутым и отправился отдохнуть в Крым. А накануне предполагаемой встречи по Союзному договору разыгрались довольно темные события, «путч ГКЧП».

По запущенной в обиход версии, Горбачева «изолировали» в его крымской резиденции в Форосе, отключили ему связь. 19 августа по радио и телевидению стали передавать «Обращение к советскому народу». Извещалось, что президент не может выполнять свои обязанности по состоянию здоровья, его полномочия принимает на себя Янаев. И о том, что «в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации» в ряде местностей вводится чрезвычайное положение, создается Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) в составе Янаева, премьер-министра Павлова, председателя КГБ Крючкова, министров обороны Язова и внутренних дел Пуго, первого заместителя председателя Совета обороны Бакланова, председателя Крестьянского союза Стародубцева, президента Ассоциации государственных предприятий Тизякова.

Не вошли в состав ГКЧП, но активно подключились к нему главнокомандующий Сухопутными войсками Варенников, председатель Верховного Совета СССР Лукьянов, член Политбюро Шенин, руководитель аппарата Горбачева Болдин, его военный советник Ахромеев. Приостанавливалась деятельность всех политических партий, общественных организаций, запрещались митинги, демонстрации и забастовки, прекращалась трансляция всех телеканалов, радиостанций, выпуск всех газет, кроме центральных. В Москву были введены войска, заняли ключевые объекты, оцепили центр города.

Но в истории с «переворотом» оказываются сплошные неувязки! Павлов впоследствии проговорился, что Горбачев «был в курсе всего происходящего». В своих показаниях это подтвердили и другие руководители «мятежа» [99]. Улетая в Крым, Горбачев напутствовал Янаева фразой: «При необходимости действуй решительно, но без крови» [175]. Сам Михаил Сергеевич утверждал, что для него события стали полной неожиданностью, но уже в 2011 г. на пресс-конференции в агентстве «Интерфакс» тоже сознался, что знал обо всем. Генерал В. Г. Медведев, начальник личной охраны президента, вспоминал, как 18 августа, накануне «путча», к Михаилу Сергеевичу приезжали в Форос его участники – Болдин, Варенников, Шенин, Бакланов, беседовали, «прощаясь, обменялись рукопожатиями». А 19 августа, когда «переворот» уже произошел, «даже душевный покой президента в этот день не нарушался. Мы улетели, а он отправился… на пляж. Загорал, купался. А вечером, как обычно, в кино» [54].

Между прочим, расследование сразу же установило, что связь у Горбачева отключили только в жилых покоях. Сохранялись линии в домике охраны, в административном здании, и Горбачев ими пользовался несколько раз. Сохранялись радиостанции, автомобили президента были оборудованы спутниковой связью [23]. Крючков сперва всецело признавал свою «вину», но разговорился через 10 лет, в 2001 г. В интервью итальянской газете «Corrierre della Serra» сообщил, что делегация 18 августа звала в Москву самого Горбачева. Он отказался, сославшись на приступ радикулита. Но действия одобрил. Только поставил условие: если будет сопротивление, сразу прекращать [75].

Эти особенности объясняют многие другие загадки. Ельцин накануне прилетел из Казахстана в совершенно «нетранспортабельном» виде, его отвезли на дачу в Архангельское. К ней ночью выдвинулись около 50 бойцов из спецназа КГБ «Альфа». Запросто могли захватить или устранить Бориса Николаевича. Но получили приказ не трогать его, только «охранять» дачу – и он свободно уехал. Чрезвычайное положение на самом деле было введено только в одном городе – в Москве. Но войска начали вводить в город в 9:30. Через полчаса после того, как Ельцин благополучно прибыл в Белый дом. Телефоны отключены не были. Лидеры оппозиции свободно связывались с единомышленниками.

Колонны танков и бронетранспортеров не сразу пробились к центру Москвы, пришлось сносить автобусы и троллейбусы, перегородившие улицы. Но после этого войска просто встали на указанных им местах. Оцепление не останавливало пешеходов, они толпами проходили куда хотели, митинговали рядом с солдатами. Военные заняли Центральный телеграф, прекратив его работу. Но телетайп продолжал действовать, передавая информацию, в том числе из Белого дома. Телестудии и радиостанции перешли на центральное вещание. Но продолжала работу радиостанция «Эхо Москвы», про нее «забыли». Новости передавала и «Би-би-си», а транзисторные приемники были почти у каждого.

Тележурналист Сергей Медведев отснял, как Ельцин на танке зачитывает «Обращение к гражданам России», объявив ГКЧП антиконституционным переворотом и призывая людей к сопротивлению. На телевидении как будто была установлена строжайшая цензура, но этот сюжет «случайно», «по недосмотру» показали в главной информационной программе «Время». На всю страну! (Вскоре Сергей Медведев станет пресс-секретарем Ельцина.) Массы народа потекли на защиту Белого дома, принялись строить баррикады, формировать отряды ополченцев. Военные, уже разложенные «демократической» пропагандой и имеющие все основания ненавидеть прежнюю власть, тоже симпатизировали Ельцину. Десантники во главе с популярным генералом Лебедем, танкисты начали переходить на его сторону.

А вот предводители «переворота» явно чувствовали себя не в своей тарелке, трусили. На пресс-конференции, организованной в МИД, премьер-министр отсутствовал – у него накануне случилось алкогольное отравление [43]. Потом перешло в гипертонический криз, и он слег в больницу. У Янаева тряслись руки, видимо по той же причине. Он принялся оправдываться, что Горбачева никто не свергал, после отдыха президент вернется в строй и они вместе будут работать.

Минует два года, и в аналогичной ситуации Ельцин запросто расстреляет Белый дом из танковых орудий, подавит толпу бронетранспортерами и посечет пулеметами. То же самое было сделать очень легко. Но штурмовать Белый дом никто не собирался, таких приказов не отдавалось. И именно «Би-би-си» с «Эхом