Я вздохнул.

— Потому, что поддаёшься на чужие уловки. Веришь каждому слову.

— И вовсе не каждому!

— О, прости: каждому слову, произнесённому персоной, которую зачислил в друзья.

Мэтт насмешливо сузил глаза, но не спешил вмешиваться в разговор. А рыжик нахмурился:

— С чего ты взял, что мы друзья?

— А разве вы враждуете? Что-то незаметно.

— Ну, мы...

Последовавшая заминка показала: в данном случае дружба — понятие одностороннее. То есть, для себя Хок уже решил дружить со своими попутчиками, но понятия не имеет об их мнении на сей счёт. Занятно. Хотя, зная характер старшего брата и его способность определять, с кем стоит водиться, а с кем нет, можно и у младшего предположить наличие схожих качеств. Да и нет ничего дурного в том, чтобы идти навстречу людям с открытым сердцем. Трудность состоит в другом: Мэтт и Бэр уже покинули «возраст доверия» и, похоже, со снисходительной улыбкой воспринимали энтузиазм своего более молодого спутника.

— Друзья, разумеется. Я прав?

Обращаюсь к магу. Тот легонько кривится, но, догадываясь о причинах моего вопроса, кивает:

— Конечно. Друзья.

— Вы меня несказанно этим порадовали! Так вот, что я хотел сказать: друзьям, конечно, можно и нужно верить. Но их слова не всегда следует воспринимать всерьёз.

— Почему?

— Потому что друзья обожают шутить, но их шутки могут сильно обидеть, если вовремя не будут распознаны.

— А как это делать? — Хок проявлял всё больше и больше интереса.

— Довольно просто: обычно шутник сохраняет на лице очень серьёзное и спокойное выражение.

— Да? — Рыжик немного подумал, а потом радостно заявил: — Тогда выходит, что Мэтт всё время шутит!

Белобрысый маг чуть не поперхнулся:

— Ах ты, маленький мерзавец!..

— Ну, не такой уж маленький, да и не мерзавец, — я поймал Мэтта за рукав и удержал, не позволив броситься вдогонку за сорванцом, довольно скалившимся уже через стол от нашего. — Он просто принял урок к сведению и повторил твою глупость.

— Глупость? — Гнев, предназначенный Хоку, излился на меня. — Да кто ты такой, чтоб об этом судить?

— В сущности, никто.

Маг заглянул в мои глаза, осёкся и опустился на скамью.

Пресветлая Владычица оказалась права: до придорожного трактира, совмещённого с гостевым домом, мы добрались затемно, и он даже не был слишком переполнен. По крайней мере, нам нашлись места и за столом, и для ночлега под крышей. Когда я заявил парням, что в честь своего дня рождения угощаю всех праздничным ужином, мне не хотели верить и не верили, пока истекающие соком ароматные и румяные тушки куриц не оказались в пределах досягаемости. А когда к мясу присоединились свежевыпеченные лепёшки и кувшины с элем, все прочие вопросы уступили место одному: как быстро мы сможем всё это съесть?

— Тогда зачем...

— Зачем я разбираю ваши отношения по косточкам? Не знаю. Можешь считать, что мне это интересно. В качестве наглядного пособия по теории ошибок и заблуждений. И вообще, могу я получить свой подарок?

— Подарок... — Мэтт задумчиво погладил глиняный бок кружки. — У тебя, действительно, сегодня день рождения?

— Двенадцатый раз! — Торжественно объявил я. — Жаль, что Хок не слышит.

Тонкие губы мага тронула нерешительная улыбка.

— Смешно, конечно. И всё-таки?

— Да. Именно сегодня.

— Почему же ты раньше об этом не говорил?

— С какой целью?

— М-м-м-м... Мы бы хоть придумали, что тебе подарить.

— А если мне ничего не нужно? Нет, я бы принял подарок и радовался ему напоказ, чтобы вас не обижать, однако... То, о чём я мечтаю, не в силах подарить никто. А всё остальное ни к чему.

Мэтт помолчал, внимательно изучая засохшие разводы на поверхности стола.

— Тогда не надо было и праздновать.

— Вот уж нет! Вы (да и я тоже, чего греха таить?) соскучились по хорошей еде, а тут как раз подвернулся повод наесться до отвала. Зачем же откладывать?

— Притворяешься, что не понял, да? — В голосе мага снова проступила горечь.

— О чём ты?

— Нехорошо садиться за праздничный стол, не отблагодарив хозяина праздника. Не по-людски это.

Я едва сдержался, чтобы не сказать: всё правильно, ведь я и не человек. Нет, не нужно парням об этом знать. Не сейчас.

— Потом отблагодарите. Позже. Я не тороплюсь.

— И что же ты согласен принять в знак благодарности?

— Я могу сказать. Но вряд ли вы поймёте, почему это важно для меня.

— Так скажи!

— Не хочу, чтобы вы отгораживались друг от друга. Раз уж учитесь у одного Мастера и вместе едете исполнять его поручение, постарайтесь быть единым целым.

— Это в каком же смысле? — Усмехнулся маг, глядя на Бэра, обхаживающего одну из служанок в глубине зала. Вот молодец! Хоть кто-то из нас делом занят. Но кажется, имелось в виду... Тьфу!

— Не в этом! Вас разве не учили, что для наиболее эффективного взаимодействия каждый участник боевой группы должен, с одной стороны, чётко выполнять предписанные ему одному действия, но с другой стороны, он должен знать, что, как и в какой момент времени делают все остальные?

— Учили, — нехотя признался Мэтт.

— Так почему вы оказались плохими учениками? Почему не желаете понять мотивы друг друга? Почему не пытаетесь открыть перед другими себя?

Лицо моего собеседника стало неподвижным, как камень. А миг спустя маг встал и направился прочь, не говоря ни слова.

Что его так задело в моих словах? Не понимаю. А, ладно! Наверное, ляпнул по пьяни очередную заумную глупость, которую и сам потом не вспомню. Впрочем, не так уж я и пьян: всего-то пару кружек опорожнил.

Заглядываю в стоящую передо мной посудину. М-да, вторую даже не допил. А голова тяжёлая и тупая, как будто перебрал. И настроение скверное. Больше похоже не на день рождения, а на поминки. Хотя, что есть празднование начала нового года жизни, как не проводы старого? Тризна по прожитому, вот что такое день рождения. И чему, спрашивается, радоваться? Тому, что ушло и никогда не вернётся? Да и не особенно хочется, чтобы возвращалось.

Печально сосчитав оставшуюся на столе снедь, я поманил пальцем служанку, свободную от мужского общества, и попросил приберечь мясо и всё прочее для нашего завтрака, а сам поднялся на ноги и, пошатываясь, отправился на свежий воздух.

Кому как, а мне приятнее, приняв на грудь определённое количество выпивки, оказаться в одиночестве. Наверное, потому, что в такие минуты голова счастливо прощается с мыслями, позволяя наслаждаться самим фактом существования и не задаваться вопросом: зачем всё это нужно. А ночь очень располагает к безмятежному покою, хотя многие предпочитают проводить её как минимум вдвоём, и вовсе не глядя на звёзды: вон, в одной из дворовых пристроек кто-то хихикает на два голоса и шуршит сеном. Рановато ещё для забав на природе, но уверен: замёрзнуть полуночники не успеют. Да и ночь хорошая выдалась: сухая, напитанная горькими ароматами молодой листвы, покидающей созревшие почки. Луна яркая, хоть и не полная — можно разглядеть почти каждый камешек под ногами. Буду считать безоблачное небо подарком от Владычицы, хоть это и самонадеянно с моей стороны. Но думаю, она обижаться не будет...