И как прикажете это понимать? Невероятное совпадение или тонкий намек на очень толстые обстоятельства? Типа, ты рожден, чтоб сказку сделать былью!.. И вообще, все, главным образом, непечатные пророчества буквально изобилуют текстами о твоем, в смысле — моем, неизбежном восхождении. Полнейшая клиника! Особенно, если не забывать, что взойти можно не только на рабочее место императора. А тот же эшафот — с умелым и гостеприимным палачом — гораздо ближе. Ох, не нравятся мне такие авансы. Совершенно, то есть!.. «Вперед, парни, всем медали будут!» Вот только дырок на камуфляже обычно бывает куда больше, чем обещанных наград.

Все, все, брек!.. Не суетись под клиентом. Давай, Влад, соберись… Чего раскудахтался? Ищи ошибки!

Да легко…

Во-первых, я ни разу не ювелир, а посему подлинность камня, и уж тем более — чистоту воды, на глазок определить не могу. Соответственно — ценность тоже. Вполне возможно, в моих руках полудрагоценная поделка из забракованного материала. Вполне доступная по цене, да еще не абы кому, а владельцу аж трех деревень. Правда, и не стекляшка — железо царапает. Так что не полное фуфло. И неведомые дарители уважение ко мне по-любому проявили.

Второе. Обычно, насколько мне известно, опять-таки из проштудированной беллетристики, столь знаковые подарки преподносят с соответствующими указаниями и пожеланиями. Короче, инструкциями по применению. Чтоб не напорол глупостей или — не запорол изделие. А не подбрасывают, как кукушка яйца.

Третье. Чего я вскинулся? Перстень с картинки узнал? Так оно когда и где было? Может, в здешних краях императоры зелень изумрудов или желтизну хризолитов предпочитают. Чтоб заодно уж от пожаров и наводнений державу уберечь. Да и сулимая камнями дружба правителю тоже лишней не будет.

А не логичней ли предположить, что данное колечко всего лишь аварийный маячок? Как там в сказке? «Ты катись, катись, колечко, на весеннее крылечко, в летние сени, в теремок…» Логично? А почему нет? Симаргла я в прошлый раз как вызвал? Сунул камешек в костер и усе, Сивка-бурка прискакал!..

Рука сама потянулась к огню.

Пламя вежливо облизало перстень, но никаких оргвыводов для себя не сделало. Перстень — тоже. Небеса не загремели, земля не затряслась, Огненный пес на экспериментальный зов не явился. Либо я еще не все понял, либо у перстня тугой спуск. А то и совсем другой предохранитель. Зато враждебности он ко мне не таит, это уж точно. Иначе и песок бы его не принял, да и костер, скорее всего, бы дал знать. Ладно, будем думать. А пока сунем его за пояс. Туда, где огне-камень уже примял местечко. Тем более что по Уставу перстни на пальцах носить военнослужащим не полагается. Даже обручальные…

Спустя сутки трава поднялась, выпрямилась, и даже самый пристальный взгляд едва ли смог бы что-то обнаружить, если не знаешь, где и что искать. Но передо мной и Свистом эта проблема не стояла. Мы точно знали: где, чего и скока. Поэтому все значительно упрощалось, если бы не туман. Предрассветная мгла и сама по себе не способствует розыскным мероприятиям, ну а о влажной и плотной, как молоко, пелене серпанков,[20]вступивших в свои права и зависших аккурат на уровне глаз, даже упоминать не приходится. Помню, как-то в юности, возвращаясь домой из соседней деревни вот точно в такое же утреннее время, я, идя по берегу реки, умудрился проглядеть мост. Из-за чего отмахал еще добрых три километра, пока не вышел на большак.

Одним словом, не зная броду, в туман не суйся. Да и пробираться высокими травами, буквально пропитанными влагой, щедро оседающей на стеблях и листве, то же самое, что перебредать неглубокий водоем. И пары минут не пройдет, как вся одежда от пояса и ниже промокнет насквозь. С той лишь разницей, что летние водоемы приятны «на ощупь», а от росы — зубы ломит. А значит, снять штаны и двигаться «налегке» не получится. Очень быстро окоченеешь так, словно в прорубь ухнул. Замерзнуть, ясен пень, не замерзнешь, но на будущее — ревматизм обеспечен с гарантией.

И потому, хоть профессия воина и не обещает старости, накликать на свою голову, а точнее на нижние конечности, всякие болячки мы не стали. А дойдя до терновника, на небольшом пятачке, чуть в сторонке от помеченного стадом пути, сбили ножнами росу, примяли растительность и уселись дожидаться полного восхода. Окончательной, так сказать, победы тепла над холодом, дня над ночью, света над тьмой и вообще — всего хорошего над тем, что не очень хорошо по-нашему разумению. Потому как человеку нравится только то, что отвечает его пожеланиям или востребовано на данном отрезке бытия. Прочее — суета сует и томление духа.

А что самое пакостное, сколько человеков — столько и мнений. Пардон, это я еще запамятовал обо всех иных видах, обитающих в этом мире, прямоходящих гуманоидах. О чем кое-кто, еще не видимый, но вполне отчетливо слышимый, тут же поторопился мне напомнить. И слышал его не только я.

Свист чуть приподнялся, повернулся лицом по направлению Выселок и зажмурился, прислушиваясь. Потом чуть растерянно пробормотал:

— Девка заблудилась, что ли?

Поскольку переносное справочное бюро в такую рань наверняка еще спало, я лишь кивнул и с умным видом пожал плечами. Предоставив рейнджеру самому выбирать наиболее подходящий вариант ответа из набора: да, похоже и — какая разница?..

Разницы и в самом деле никакой. Даже я отчетливо слышал шаги одного человека. Идет неторопливо, значит — не убегает и не за помощью. Мало ли, какая у кого в деревне надобность образовалась? К примеру, к пастухам или стаду.

Ничего не видящая из-за низко стелящегося тумана, Милка выскочила на нас так неожиданно для себя, что от испугу даже поскользнулась и вполне могла упасть, если б Свист не подсуетился. Слабо трепыхнувшись в его руках и увидев меня, девушка только охнула. А после прибавила с укоризной:

— Чего набрасываетесь, как нелюдь? Так и заикой стать можно.

— Под ноги, красавица, глядеть надо, — засмеялся Свист, прижимая девушку чуть крепче необходимого. — А то, как наступила бы кому-то из нас ненароком на нечто важное в хозяйстве…

Эта Милка, по сравнению с той валькирией, какой я ее смутно помнил из предыдущего варианта действительности, была куда скромнее и женственнее. Начиная от более приличествующей девушке одежды и до махровой хризантемы в забранных под широкую тесьму волосах. Под моим пристальным взглядом курносая пигалица засмущалась, потупилась и решительно высвободилась из объятий рейнджера.

— Чего вы?

Трудно быть богом и оставаться при этом человеком, вынужденным все время напоминать себе, что эти люди не знают даже малой части того, что мне ведомо. А в частности — вот это прелестное создание даже не подозревает, что в иной жизни была очень не прочь стать моей второй женой. И в том, что я не успел воспользоваться ее беззастенчиво предлагаемыми прелестями, а ограничился исключительно визуальными наблюдениями и минимумом контактов, нет ни моей, ни уж тем более — ее заслуги. О чем, если откровенно, я сейчас весьма сожалею. Мог же! А теперь и вспомнить было бы что, и никаких последствий для организма девушки. М-да, знал бы прикуп, жил бы в Сочи…