Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом он вывел меня в прихожую.
– Где эти договоры?
– Ты хочешь их сейчас подписывать? – спросила я, сбитая с толку внезапной сменой обстановки, сдвигом в поведении Хьюго.
– Да, Сара. Это работа. Ты как, будешь к ней серьезно относиться или нет? Кино снимать – это тебе не развлекуха сплошная.
Он вцепился мне в плечи, его красное лицо нависло над моим; мы стояли в высоком холле. Хьюго впал в какое-то исступление, и я понимала, что в этом состоянии его лучше не злить.
Во мне поднималась тихая безгласная паника.
– Да, сейчас принесу. Они у меня в сумке.
– Быстро давай, подпишу, – рявкнул он.
В голове у меня помутилось. Ничего срочного в этих договорах не было. Может, это какое-то испытание, пусть и за две недели до конца съемок? Я села на корточки перед сумкой, нашарила в ней экземпляры договора, принесла их Хьюго.
Он выхватил их у меня и начал толкать меня вверх по лестнице.
– Так, что происходит? – спросила я.
– Наверху подпишем.
Я посмотрела по сторонам и увидела, что две девушки из персонала с высокими конскими хвостами шепчутся и украдкой поглядывают на нас, пока мы поднимаемся по лестнице. Что, по их мнению, происходило?
Но мы уже поднялись на самый верх, и Хьюго, так и держа меня за запястье, тянул меня за собой по коридору к освещенной комнате в его конце. Он втолкнул меня в дверь, и я не поняла, где нахожусь. Кажется, я была в спальне; в глаза мне бросилась чудовищная постель с отброшенным и смятым покрывалом.
– Посмотрим-ка договор, – пробормотал он, перелистывая распечатку.
Моя паника переходила в нечто первобытное.
Я смотрела, как он ходит туда-сюда; сердце у меня уже колотилось.
– Хьюго, почему ты меня сюда привел подписывать?
Он пренебрежительно взглянул на меня, потом на бумаги.
– Там так шумно, что я ничего не соображаю. О деле я только тут могу говорить, с тобой, Сара, с глазу на глаз.
– А… тебе не кажется, что тебе надо вернуться к гостям?
Я стояла у открытой двери и шагу сделать не могла дальше в комнату. Но сделать шаг наружу я тоже не могла.
Он злобно уставился на меня.
– Это мои гости. Я плачу за все, что они едят и пьют. Думаю, несколько минут без меня они потерпят, а?
Этот вопрос он бросил резко и пренебрежительно. Внутри у меня все сжалось от потрясения – столько в его голосе было злобы.
Хьюго поманил меня.
– Поди-ка сюда, скажи, что означает этот пункт.
Я не пошевелилась.
– Сара! – нетерпеливо прошипел он. – Тебе нужно, чтобы я этот договор подписал, или нет?
Я бочком подошла, пытаясь держаться на безопасном расстоянии от склонившегося над бумагами на прикроватном столике Хьюго. Но он схватил меня и притянул к себе.
– Пункт 22а. Что он означает? – проговорил он. – Я, как видно, ничего в кино не понимаю, так что ты уж меня просвети.
Этим договором оформлялись наши соглашения со студией постпроизводства аудио в Нью-Йорке, где через несколько месяцев должны были заняться звуковым дизайном, монтажом и озвучанием, а потом свести все воедино. Ничего скучнее в постпроизводстве и представить себе невозможно, но я постаралась все спокойно объяснить.
Меня подташнивало от страха. Я была в чужой спальне. С Хьюго. Снаружи все веселились. Мысли у меня в голове скакали: я вспомнила о Кортни, о ходивших о ней слухах, о том, что она теперь старается не показываться на людях.
Он кивнул, вроде бы удовлетворенный моими объяснениями.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал он. – Ладно, сейчас подпишу.
Свободной рукой он нащупал на столике ручку “монблан”, перелистал страницы, ставя в углу каждой свои инициалы, и наконец накорябал на последней подпись. Проделал то же самое с приложением и вторым экземпляром.
Все это время он крепко обвивал меня другой рукой – намертво.
Когда он сложил страницы и вернул мне папку, я подумала, что он меня отпустит. Но он не отпустил.
– Спасибо, что подписал, – сказала я без выражения, пытаясь скрыть панику. – Теперь давай вернемся к гостям.
Хьюго раскатисто хохотнул.
– Нет-нет, сначала мы с тобой кокаинчику нюхнем.
Я покачала головой.
– Прости, не могу, я за рулем.
– Тебя мой водитель может домой отвезти.
– Нет, спасибо, мне правда надо возвращаться.
– Не спеши, Сара.
В мгновение ока Хьюго припер меня к стене – надавил своим большим животом на мой, зловонно дохнул мне в лицо. Я так и прижимала к себе папку с договорами.
– Хьюго! – Я изворачивалась, сердце у меня колотилось. Его зубы, ярко-белые и кривые, скалились в дюйме от моих. – Ты что же делаешь?
– Что надо, то и делаю.
Его левая ладонь щупала мои ребра, подбираясь к груди. Моя рука, папка с договорами так и были зажаты между нами. Его левая ладонь прошлась по моему голому плечу. Я вжалась в стену.
– Нравятся мне такие вот азиаточки. Кожа шелковая, – прошептал он. – Как я тебя тогда в Каннах увидел…
– Что? – вскипела я: один-единственный ошеломленный слог.
– С тебя ведь причитается.
– За что причитается? – спросила я в ярости.
– Девушкам твоего возраста обычно такой ответственной работы на таких больших фильмах не дают… Это все только с моего позволения.
В страхе своем я почему-то вспомнила, как в роковые последние минуты “А теперь не смотри” персонаж Дональда Сазерленда разгадывает ужасное предостережение, которое должно было броситься ему в глаза раньше. Дорожка кокаина на зеркале. Плотоядный взгляд Хьюго как-то поздним вечером. Быстрый уход Кортни.
Ты знала, что рано или поздно это случится.
– Давай-ка ты уже дашь мне то, за чем я сюда пришел, – проговорил Хьюго.
Теперь его левая ладонь сминала мою левую грудь, большой палец лез под папку с договорами, в мою плоть.
Меня пронял ужас. Меня подташнивало, мне было отвратно, но мозг кипел в поисках выхода. Музыка снаружи была слишком громкой: моего крика никто бы не услышал. Можно было рассмеяться, сделать вид, что уступаю, а потом дать ему локтем в лицо. Но он как-никак был моим начальником, и с рук мне это – в долгосрочной перспективе – не сошло бы. Должен был найтись какой-то весомый аргумент, которым я могла бы воспользоваться.
Зандер.
– Хьюго, – сказала я спокойно и жестко, – если ты хоть что-то мне сделаешь, я расскажу Зандеру.
Он застыл и фыркнул. Я увидела, что его ноздри раздулись, как бывало, когда он слишком возбуждался, когда рядом с ним оказывалось слишком много дурочек и кокаина.
– И? – спросил он, испепеляя меня взглядом.
– Ты хочешь расстроить нашего режиссера – восходящую звезду? Он тебя уважать перестанет,